В конторе Хаки обрушился на коменданта поселка:
— Ты, как плохой лошадь! Тебе клок села надо к оглобле привязать, чтоб бежал! Люди видят, что среди поселка ядра чугунные лежат горкой! Найдутся историки — скажут: казаки Дежнева на Хурчан приходили!
— А что, те историки мельничных шаров не видали? — обиженно отвечал комендант. — Ты лучше скажи, Эдгар Карлович, как крышу на мехцехе чинить будем?
В конторе стоял резкий чесночный запах: дневальный зажег две шахтерские лампы.
— Этот карбид кальция пахнет, как охотничьи сосиски, — проворчал Хакк.
За одним из столов сидел механик Воробьев, недавно приехавший на Хурчан. Он держал в руках логарифмическую линейку, пытаясь рассмотреть что-то на шкале.
— Графики ремонта бульдозеров составляешь, Воробьев?
Механик рудника кивнул.
— Как с кузницей будешь?
Присмотревшись, Хакк вдруг заметил, что Воробьев небрит, глаза красные.
— Ты что, Анатолий? Бывший моряк — небритый?
Воробьев дрожащими руками стал собирать графики.
— Случилось что-нибудь?
— Сынишка заболел. Не ест ничего.
— Так иди. Зайдешь ко мне завтра. График потерпит.
Хакк счел неудобным подробнее расспрашивать. Нога противно ныла. Надо идти домой. Эльвина прогреет ее каленой солью. Потом вспомнил, что соли-то нет. Песку разве с чердака принести?
В дверь кабинета постучали. Вошел немолодой человек. Дизелист Николай Савватеев. Почти никто на руднике не звал его по имени. За ним прочно утвердилась кличка Фан Фаныч. Был он чуть сутулый, широкоплечий. На скуластом лице выделялись яркие полные губы. Фан Фаныч вошел легкой походкой и, не дожидаясь приглашения, сел. Вернее, опустился на корточки возле стенки. Так любят отдыхать старые таежники. Хакк выжидательно смотрел на посетителя.
— Это хлеб, товарищ начальник? — Фан развернул тряпицу и ловко бросил на стол краюху. — От него же рыбой прет.
— Рыбой, рыбой! Какой есть! Скоро и такого не будет.
— Мне что? Я-то обойдусь! Всегда, пожалуйста. Я лепешки-ландорики себе на электростанции напеку. Я тухлятину не ем.
— Так в чем дело? Что тебе надо, Фан? — устало спросил Хакк. — Соль кончилась. Ты же знаешь. Не я эту пургу выдумал.
— Что мне надо? Дело до вас имею.
— Какие у тебя могут быть дела? Горючее кончилось, дизеля ваши две недели не тарахтят. — Хакк взглянул в окно и про себя отметил, что сугроб подобрался уже к верхнему стеклу.
— А вот послушайте. Только начну издалека.
— Хоть от сотворения мира! Может, я буду узнать откуда эта пакость — пурга.
— А я люблю пургу. Я в такую погоду хожу гордый, если хотите знать.
