— Пожалуй, пошли вместе. Попробую поднять сварщика. Байка моя про обезьян была, а мы-то ведь люди, да еще горняки… Нам в страду каждый час дорог. Только тебе я совет дам: в грудь кулаком зря себя не стучи… Иди пока к себе.
Но Николай в общежитие не пошел. Зачем? Бригадир все уже, безусловно, узнал от ребят, а насчет того, чтобы не мешать спать людям, механик сказал правильно! Самому ложиться не приходится. Он сел на скамейку у общежития и долго смотрел на темный край неба за ручьем, где горела предутренняя единственная звезда.
Лисий Нос подошел неожиданно.
— Сидишь? Звезды считаешь?
— Что их считать? Одна только и есть.
Николаю очень захотелось, чтобы Лисий Нос присел рядом, хотелось рассказать про проклятый ковш, но Роман, постояв немного в молчании, вдруг быстрым шагом пошел в сторону ручья.
Вскоре возле общежития остановился самосвал. Шофер высунулся из кабины:
— Эй, землерой! На полигон собирайся! Мы за тобой. Сейчас сварочный аппарат погрузим.
И Николай снова оказался у своей машины.
Уже совсем рассвело. Николай с гаечным ключом возился возле снятого ковша, помогая ремонтникам, когда из ближних кустов вышел Пинчук. Знаками позвал Николая. В колючих зарослях шиповника оба присели на обомшелую, поваленную лесину. Старик молча свернул козью ножку, лизнул краешек бумаги и стал расправлять косоворотку. Николай ждал. Пинчук глубоко затянулся, отчего щеки его ввалились еще глубже, и начал издалека:
— До чего бабы народ вредный. К примеру, Ирина. Другая на ее месте Любаве бы ноги мыла и воду пила, вот как обязанная! Ведь молоко для нее в первую очередь! Вчера пришла за вечерошником. Люба ей полную кринку налила. Так ты радуйся, что коровушку выходили. Так нет, она заявляет: «А мы с Николкой у Лисьего Носа в гостях были. По душам, говорит, поболтали!» Что уж вы болтали, лешак вас знает, только сегодня, ни свет ни заря, Роман Романович на конном дворе нарисовался. Брови насуплены, как у опричника. И сразу в сарай! Мне, конечно, весь их разговор слышно:
«Люба, домой!» — «Здравствуйте, у меня ж скотина больная! Тебе ж говорили». — «Мне много чего говорили. Все правильно! Скотину ты бережешь, за скотиной ты смотришь… И вообще! Надоело мне. Звездочет этот твой! Звезда, говорит, одна у меня…» — «Какая звезда, Ромочка?» — «А такая! Я одному шею чуть не наломал в тот раз, а у тебя, оказывается, другие нашлись… Женщины в поселке все знают! Короче: идем домой!» И так ее дернул за руку, что кофточку разорвал…
