Мы терпеливо продолжали ждать темноты и наблюдать за лагерем. За все время часовой один раз спустился с вышки, справил нужду в маленьком аккуратном сортире, и опять поднялся наверх — кемарить. Из патрулирования вернулся «лендровер». Патрульные — все черные — с гомоном отправились в столовую, а те, кто сидели там, потихоньку стали расползаться по казармам. Там включили радио или магнитофон. «Стив Миллер Бенд» завели свою «Абракадабру».
— Хорошая песня, — шепнул Мануэль. — Кассету бы с собой прихватить.
— Я тебе прихвачу, — погрозил ему кулаком Серхио.
Мануэль сделал серьезное лицо, но я мог поклясться, что если представиться возможность, кассету он непременно стырит.
Нам везло. Офицеры действительно жили отдельно. Вернее, в том же домике, что и солдаты, но с отдельным входом. И размещался этот вход в левом дальнем углу лагеря. Похоже было, что с вышки его не видно. Серхио щелкал фотоаппаратом, снимая лагерь и его окрестности. Мне подумалось, что ждать эти ребята не будут, постараются все сделать сегодня же ночью.
Наконец упала темнота, и на небе высыпали неестественно крупные звезды. На вышке включили прожектор, луч несколько раз обежал по периметру лагеря, потом уставился на въезд и там застрял. Совсем было бы здорово, если бы он так и светил. Но полагаться на это не стоило, должны они были хоть изредка осматривать всю территорию. Мы оттянулись немного назад и укрылись за небольшим холмиком. Предстояло распределять, что кому делать.
— Начинаем в два. Мануэль, вышка за тобой. Пепе, Поль — вы держите казармы с солдатами. Леон и я уничтожаем радиостанцию, потом берем на себя офицеров. Мануэль после вышки занимается часовым у ворот и автомобилем. С остальными знаешь, что делать. Три свистка — сигнал сбора у выезда. Глеб, ты выдвигаешься метров на триста по дороге на юг на случай появления непредвиденных гостей и ждешь машину с нами там.
Это прозвучало почти как оскорбление. Я взвился, но сразу взял себя в руки и опустился на землю.
— Значит, все делом займутся, а я, как идиот, буду на дороге торчать?
В моем шепоте было больше ярости, чем, если бы я кричал во весь голос: «Не пойдет! Я не хуже вас!»
— Пойми ты, — прервал меня лейтенант. — Не можем мы тобой рисковать. Если схватят, скандал на весь мир получится.
— Хрен с ним, со скандалом! Я не для того сюда шел, чтобы отсиживаться в кустах. У меня есть приказ быть с вами всюду, и я его выполню. Все, хватит разговаривать. Что мне делать?
