Свои обязанности в деле каждый знал досконально. Мне же посоветовали не лезть «поперед батьки в пекло». Хотя по-испански это звучало совсем не так. И мы двинулись к лагерю. Примерно за километр остановились и стали подбираться уже на корточках, а кое-где и ползком. Нельзя было забывать о часовом на вышке. Примерно на сто метров вокруг забора из колючей проволоки кустарник был вырублен. Ночью пустое пространство наверняка освещалось прожектором. Территорию лагеря мы изучали во все три имевшихся у нас бинокля. Четыре небольших домика, похожих на наши строительные вагончики, стояли квадратом, с небольшой площадкой посередине. Там возвышался флагшток с безжизненно повисшим флагом. В углу площадки торчала довольно высокая радиоантенна. Один из домиков должен был непременно быть столовой, ведь не на постелях же они едят?
— Скорее всего, вот тот, справа, — толкнул меня локтем Мануэль. — Видишь, труба торчит?
— Думаешь, проволока под током?
— Нет, зачем это им?
Вход в лагерь перегораживал полосатый шлагбаума. Около него под навесом, положив винтовку на колени, клевал носом часовой на невысоком стульчике. На вышке никого не было видно, только торчал ствол пулемета. Присмотревшись внимательнее, я все же разглядел верхушку болотного цвета панамы. Там тоже подремывали. И куда только смотрят офицеры?
Но жара спадала, и в лагере началось шевеление. Солдаты вяло потянулись в столовую. Мануэль шепотом считал их:
— Diez y nueve, veinte…
Девятнадцать, двадцать… Действительно, офицеров имелось только двое. И еще два сержанта были белыми. Остальные — все черные. Правильно, юаровцы предпочитают жар чужими руками загребать, зачем им хороший генетический материал тратить? Но питались и солдаты, и офицеры вместе. Демократы, чтоб им. Оставалось надеяться, что хотя бы спят они отдельно.
Ужин длился невыносимо долго. А куда спешить? У нас в бригаде советники тоже сидели за столом по часу и больше. Пили чай, говорили о повседневных делах, о Союзе, если была водка, понемногу выпивали. Потом тут же, за столом начинали играть в кинга. И так до тех пор, пока не разбредались спать. Здесь, наверное, было что-то подобное.
Невдалеке тянулась серая нитка дороги, уходившая куда-то за горизонт. Она действительно была пустынной. В этих местах даже аборигены не жили. То ли их отселили, чтобы не мешали воевать и не помогали партизанам, то ли сами ушли от греха подальше. А может, их перебили. Для надежности. Цивилизованные люди и вовсе сюда не заглядывали. Отношения между Намибией и Анголой были порушены основательно. Через линию фронта шлялись только партизаны, да вот такие одинокие группки, как наша.
