Взвизгнув тормозами, машина остановилась. Дверь открылась, меня вынесли, переложили на каталку, и медсестры чуть не бегом повезли ее по длинному желтому коридору. Навстречу им спешил молодой парень, тоже в белом, в расстегнутой рубашке, с фонендоскопом на шее. Мою каталку вкатили в маленькую боковую комнату. Очевидно, кабинет предварительного осмотра, потому что доктор прослушал сердце, заглянул, посветив фонариком, мне в зрачки, пощупал пульс.
Потом он сказал что–то невразумительное по–немецки, на швейцарском диалекте, я уловил только, что он не считает мой случай острым. Речь шла как будто бы об обсервации. Больше я не понял ни слова. После этого он и сестры ушли. Одна из них на пороге обернулась, с улыбкой кивнула мне и сказала, что ничего страшного нет, она сейчас же вернется и проследит, чтобы меня поместили в палату.
Впору со стыда сгореть. Ведь я оторвал от дела стольких людей, которые наверняка были нужны в другом месте. Однако эта уловка спасла мне жизнь, а медицина для того и служит.
Я спустил ноги с каталки, сел. Что же теперь делать? Сижу разутый–раздетый, в прокатном костюме, в сотнях миль от дома, а где–то недалеко караулят беспощадные убийцы, готовые любой ценой выжать из меня правду о банковском счете в Женеве.
Слава богу, деньги у меня при себе, паспорт и кредитная карточка тоже. Надежно спрятаны в глубоком нагрудном кармане куртки, застегнутом на молнию. Главное — улизнуть из больницы, а остальное как–нибудь уладится. Здесь наверняка ходят поезда. Или можно нанять автомобиль, если я не сумею отыскать Джейн. На это в самом деле мало надежды. К нашей машине возвращаться рискованно. Если они следили за мной, то знают, что я приехал вместе с Джейн. И сейчас, дожидаясь моего появления, наверняка держат ее под присмотром.
Я осторожно открыл дверь, выглянул в пустой коридор. В дальнем конце стояли несколько медсестер, о чем–то разговаривали. Слышался смех. По–видимому, в «Скорой помощи» все было спокойно. Ни дорожных аварий, ни катастроф.
Я медленно двинулся в противоположную сторону, наугад там и сям открывая двери. В одной палате на скамейке сидела старая дама, а медсестра бинтовала ей колено, и я поспешно закрыл дверь. В другой комнате двое врачей пили кофе из белых пластмассовых кружек — минутная передышка среди напряженного рабочего дня. Оба вопросительно посмотрели на меня. Я улыбнулся и затворил дверь. Куда интереснее оказалось третье помещение. Там никого не было, только металлические шкафы вдоль стен. Некоторые приоткрыты. Внутри висела одежда. Либо это вещи персонала, либо пациентов, подумал я, открывая настежь одну из дверок. Но костюм, висевший там, явно будет мне велик, и здорово. Это я сразу разглядел. Соседний шкаф был не в пример удачнее. Клетчатый блейзер и темные брюки на плечиках, на полу пара черных башмаков.
