Я постарался ничем не выдать своего изумления. Пятьсот миллионов долларов? Три миллиарда шведских крон! Немыслимая сумма. Как выглядят несколько миллионов и что можно на них приобрести, я еще более–менее мог себе представить, но три миллиарда! Три тысячи миллионов. Даже если тратить по три миллиона в год, все равно на тысячу лет хватит. «Мысли мои смешались», как писали в старых романах, да–да, именно это и произошло со мной в отделанной дубовыми панелями конторе женевского банка.
Коротышка Дюпон снова посмотрел на меня и виновато улыбнулся.
— Я понимаю, вы рассчитывали на большую сумму,— сказал он.— Однако у нас иные процентные ставки, в частности по счетам вашего типа. Зато надежность. И соблюдение тайны. Это ведь стоит денег, верно?
Я ответил тоже улыбкой. Слава богу, он превратно истолковал мою реакцию, не понял моего изумления по поводу баснословной суммы, хранящейся на этом счете.
— Да–да, я понимаю, что формальности потребуют времени,— сказал я вставая.— Вы же сами говорите, что речь идет об очень крупной сумме. Я пробуду в Женеве еще несколько дней, поэтому не стоит пока беспокоить мосье Дантона. Может быть, договоримся на завтра? Я позвоню вам из гостиницы, сперва мне нужно взглянуть, как там с программой. Мой секретарь как раз улаживает завтрашние встречи.
Я пожал ему руку и вышел. Он смотрел на меня с удивлением, но возражать не стал. Для благовоспитанного сотрудника швейцарского банка клиент всегда прав. Особенно если на счете у него пятьсот миллионов долларов.
Я быстро пересек зал и через минуту–другую очутился на улице. Еще бы немного и... Хорошо хоть вспомнил, что сказал мне Свен Лйндель несколько дней назад в своей конторе у Королевского сада, когда я спросил о секретных цифровых счетах: банку нужна уверенность, что клиент не блефует, пытаясь прикарманить деньги, у них должны быть веские доказательства, что перед ними подлинный хозяин счета. А я твердо знал, что не выдержу холодного взгляда недоверчивого швейцарского банкира. Да и зачем мне это? У меня и в мыслях не было опустошить швейцарскую копилку генерала Гонсалеса и удрать с деньгами. Я своей цели достиг. Теперь мне известно, из–за чего убили Астрид и мнимого нью–йоркского полицейского. Теперь можно вернуться в Стокгольм и рассказать Калле Асплунду, что первопричина спрятана в стальных сейфах женевского Banque ГОсёаме и что меня действительно использовали как курьера. Пусть ищут убийцу в другом месте. На Чёпмангатан он, во всяком случае, не проживает. Хотя мне повезло. Прямо–таки невероятно повезло. Но мне помогли сведения, которыми я располагал, и здравый смысл. Догадка оказалась верна. Главным на пленке была информация о женевском банке, хитро спрятанная и предусматривавшая перевод с английского на французский. Кубок Нерона тоже выполнял две задачи. С одной стороны, его легко было обратить в деньги, а с другой, это был безобидный тайник для номера счета, замаскированного под обыкновенную этикетку антиквара. Правда, тут помогла и Клео. Я улыбнулся, вспомнив про баночку кошачьих консервов.
