— Времени мало.
— Слишком поздно, — заметил Чо. — На улице почти ночь, а ты, как и все мы, устал после долгого дня дороги. Твоим друзьям не станет лучше, если ты свалишься в придорожную канаву и станешь добычей для разбойников.
Да уж, теперь я начинаю понимать, почему к словам этого светловолосого юноши прислушивается даже настоятель Горного монастыря Шиминь.
Я кивнул своим спутникам и мы все вместе поднялись на второй этаж гостевого дома, в комнату, снятую нами на ночь. Мы расселись на кроватях и я вкратце рассказал своим союзникам историю Циня-ин и нашего неудавшегося "посольства" к покойному чиновнику Хаю, не забыв о лжемонахе Ши, спасшем мою жизнь после первого столкновения с Кулай-богатуром, опустил лишь историю своей несчастной любви к принцессе Юнь из дома Мин.
— Значит, ты считаешь, что те циньцы, о которых говорили крестьяне, это твои бывшие спутники, — заключил из моего рассказа Сандзо. — Но почему ты так думаешь?
— Из-за тривиального отряда повстанцев, — ответил я, — каганы не стали бы жечь мосты с паромами и даже деревни на другом берегу реки. Нет, они решили изловить беглую принцессу, ведь без неё у Итигул-нойона не будет рычагов для давления на императора Мина.
— А они так нужны? — удивился Са. — Мин полностью под каблуком у каганов.
— Видимо, не полностью, — пожал я плечами, моя жажда активности улеглась — разум взял над ней верх, — раз каганам понадобилось силой забирать её. Я же говорил вам, что она выбросила из своего возка шарф, на котором написала просьбу о помощи. — О том, что этот шарф я до сих пор ношу под одеждой я не стал говорить.
— Это всё, конечно, очень хорошо, — покачал головой Сандзо, — но мы должны идти в Боян-Обо — это наше задание.
— Предводитель Цинь, — гнул своё я, — приказал мне охранять его сына, Циня-ин. Никто не снимал с меня этого задания.
— Так что же ты бросил своего подопечного? — бросил мне Са.
— Я уводил от него погоню, — отрезал я, — и думал, что расстанусь с жизнью спустя несколько часов, максимум, через сутки.
— Ясно, — кивнул Сандзо, — наши задания вошли в противоречие. Но мне кажется, что новое задание, от настоятеля, отменяет предыдущее. Сейчас речь идёт не о нескольких людях, а о судьбе всего движения сопротивления власти минцев и каганов.
— Пойми, Сандзо, предводитель Цинь уже немолод и у него нет других наследников его дела. Как он сам часто шутил, у него просто не было времени зачинать детей — борьба в властью каганов отнимает всё его время. Ты понимаешь, что случиться, если погибнет Цинь-ин. Наше дело останется без предводителя, без последнего прямого потомка великого Циня, объединившего нашу страну.
