— Хочешь, еще за водкой сбегаю? — предложила я, — Только дурацкие разговоры оставь и спой что-нибудь морское…
— Иди за водкой, — махнул рукой Палыч, и я пошла. До приезда Вальки время еще было, а торчать в душной квартире не хотелось.
Когда я вернулась. Палыч крепко спал, храпел так, что было на лестнице слышно.
— Вот чертяка, — подивилась я, открыла на кухне окно и закурила, устроившись на подоконнике. Минут через пятнадцать во дворе появился серебристый «Лексус», притормозил под нашими окнами, и из него вышел Валька Чиж. Правда, теперь называть его так было неловко, он раздобрел, выглядел заметно старше, а главное — очень респектабельно. От замашек дворовой шпаны и следа не осталось. Чижик поднял голову к кухонному окну, заметил меня и улыбнулся, а я, помахав рукой, пошла открывать дверь.
Валька вошел в прихожую, притормозил у порога и оглядел меня с ног до головы, на лице читалось удовлетворение.
— Надо же, — сказал он, качая головой. — Еще красивей стала… На юг завернула?
— Ага. Кости погреть
— Классный загар. Выглядишь на тыщу баксов.
— Половину давали, — хмыкнула я.
— Что? — не понял Валька.
— Ерунда, один придурок в поезде… долго объяснять.
— Ну что? Обнимемся со свиданьицем? — засмеялся Валька, и мы обнялись. — Рад тебя видеть.
— И я тебя. Идем на кухню. выпьем. Разговор есть.
— Да, — согласился он. — Поговорить есть о чем.
— За посылки и деньги спасибо.
— Ерунда.
— Значит, ты…
— И он… интересовался. Переживал очень. Особенно в первый год. Ему, знаешь ли, нелегко пришлось. Каждая собака глаза колола. Говоря между нами, есть за что. Власть он, может, забрал немалую, а вот уважение…
— Из-за того, что я вместо него в тюрьму отправилась?
— Само собой. Конечно, в глаза ему такое никто не скажет, даже я. Кишка, знаешь ли, тонка, сказать как думаю… подставил ты бабу, а сам… В глаза не говорят, а за спиной шепчутся. Влад не совсем дурак, понимает…
— Влад? — удивилась я.
— Ага. Он у нас теперь так зовется. Шибко навороченный стал парень, и свое имя ему разонравилось, так что он не Славка, а Владислав. Влад для краткости.
— Здорово, — кивнула я, — Так что там про его ум и все такое? То есть чего мне ждать следует?
— А это от тебя зависит. Кто-то из мудрецов сказал: меньше всего мы склонны прощать людям собственную подлость. Улавливаешь? Ты постоянное напоминание об этой самой подлости И он знает, и ты знаешь, и все знают…
— Может, зря я домой вернулась?
— Если ты Славку убедишь в своей большой дружбе, так и проживешь спокойно, и даже очень может быть, что хорошо устроишься. А не убедишь, тогда ноги в руки — и отсюда подальше.
