— Я… я не хочу. Я отказываюсь! — запротестовал Аден.
Отныне весь экипаж делился на два состава: продавцов и живого товара, где роль перевозчика, конечно же, выполнял сам Ганкер с напарником в виде нервного Зака.
Не блистая, тактический замысел вмещал буквально два слова, требуя подыгрывать и положиться на «старших», указывая, таким образом, на Винн и Голи.
— Да расслабься, они знают, что нужно делать.
Голи ехидно улыбнулся, помахав рукой Адену.
Всё было решено, и устремившись на полной мощности Горгона направилась к поверхности.
Разрывая атмосферные слоя, где под сводом грозовых облаков, скрывались вечно бушующие океаны, своими волнами бьющиеся об искусственные скалы, маячивших где-то впереди по курсу башен.
Там, под опознавательные знаки местного космопорта, усыпанные вечными лужами, корабль мягко опустило, накаляя прямоугольную платформу.
В момент приземления под днищем зафиксировались множество триног, плотно пристыковав в недвижимом состоянии.
Ещё к моменту подлёта, у границы космопорта и разделительного моста, со стороны башен, заявилась публика из двадцати семи человек, на протяжении всей посадки внимательного наблюдая и только во время приземления, осторожно продвигаясь к Горгоне.
На взгляды взбудораженной толпы, трап доселе невиданного судна раскрылся, сквозь клубы пара и свиста выравниваемого давления, оттуда секунд через сорок, бодрым шагом к ним выскочил Ганкер.
Поправляя меховые воротники своего кожаного одеяния, он, спустившись, оглядел границу доступного.
Бушующие водные глади омывали космопорт, с каждым последующим ударом, выполняя всплески, своими каплями осыпая и Ганкера и стоящую в шагах пятнадцати толпу и сам космический корабль.
Вытаскивая с кармана неприметный значок, невзначай прицепляя его, ещё раз малость расправив одежду и пару раз, ладонью стукнув по центральному изображению.
Нечитабельная, возможно специально стёртая надпись, с изображением толи камня, толи птицы, с явными крыльями, но не имеющими более иных опознавательных признаков.
Ганкер зашагал к толпе.
Ускоряя свой темп, от впереди стоящих, это могло казаться — как из обычного шага, становясь неспешным и всё более быстрым в их сторону бегом, принимающий вид, вот-вот возможно производящим атаку с прыжком.
Толпа заволновалась, кто-то прижался к другому, выдавливая из своей однородной массы странного индивидуума.
Оставалось совершить ещё пару шагов, как Ганкер был заранее готов произнести блистательную речь о «великом единении», если нужно встав на колени или приняв пару ударов, только бы получить возможность слова.
