| - Отстань, назола, урод несчастный! - бормочет мать, беспокойно мигая; её узкие монгольские глаза светлы и неподвижны, - задели за что-то и навсегда остановились. |
| "Don't be angry, Mamochka; it doesn't matter," Ludmilla would say. | - Ты не сердись, мамочка, всё равно уж, - говорит Людмила. |
| "Just look how the mat-maker's widow is dressed up!" | - Ты погляди-ка, как рогожница разоделась! |
| "I should be able to dress better if it were not for you three. You have eaten me up, devoured me," said the mother, pitilessly through her tears, fixing her eyes on the large, broad figure of the mat-maker's widow. | - Я бы получше оделась, кабы вас троих не было, сожрали вы меня, слопали, - безжалостно и точно сквозь слёзы отвечает мать, вцепившись глазами в большую, широкую вдову рогожника. |
| She was like a small house. Her chest stuck out like the roof, and her red face, half hidden by the green handkerchief which was tied round it, was like a dormer-window when the sun is reflected on it. | Она похожа на маленький дом, грудь у неё выпятилась, подобно крыльцу; красное лицо, прикрытое и срезанное зелёным платком, напоминает слуховое окно, в час, когда стёкла его отражают солнце. |
| Evsy - enko, drawing his harmonica to his chest, began to play. | Евсеенко, перекинув гармонию на грудь, играет. |
| The harmonica played many tunes; the sounds traveled a long way, and the children came from all the street around, and fell in the sand at the feet of the performer, trembling with ecstasy. | На гармонии множество ладов, звуки её неотразимо тянут куда-то, со всей улицы катятся ребятишки, падают к ногам гармониста и замирают в песке, восхищённые. |
| "You wait; I'll give you something!" the woman promised her husband. | - Погоди, свернут тебе башку, - обещает Евсеенко мужу. |
| He looked at her askance, without speaking. | Он молча косится на неё. |
| And the mat-maker's widow sat not far off on the Xlistov's bench, listening intently. | А рогожница камнем села неподалеку, на скамью у Хлыстовой лавки, и, склонив голову на плечо, слушает, пылая. |
| In the field behind the cemetery the sunset was red. In the street, as on a river, floated brightly clothed, great pieces of flesh. The children rushed along like a whirlwind; the warm air was caressing and intoxicating. | В поле, за кладбищем, рдеет вечерняя заря, по улице, как по реке, плывут ярко одетые большие куски тела, вихрем вьются дети, тёплый воздух ласков и пьян. |
| A pungent odor rose from the sand, which had been made hot by the sun during the day, and peculiarly noticeable was a fat, sweet smell from the slaughter-house - the smell of blood. From the yard where the fur-dresser lived came the salt and bitter odor of tanning. |
