| Потом мы ехали по широкой, очень грязной улице на дрожках, среди тёмнокрасных домов; я спросил бабушку: |
| "Will those frogs ever be able to get out?" | - А лягушки не вылезут? |
| "Never!" she answered. | - Нет, уж не вылезут,- ответила она. |
| "God bless them!" | - Бог с ними! |
| I reflected that my father and my mother never spoke so often or so familiarly of God. | Ни отец, ни мать не произносили так часто и родственно имя божие. |
| A few days later my mother and grandmother took me aboard a steamboat, where we had a tiny cabin. My little brother Maxim was dead, and lay on a table in the corner, wrapped in white and wound about with red tape. | Через несколько дней я, бабушка и мать ехали на пароходе, в маленькой каюте; новорожденный брат мой Максим умер и лежал на столе в углу, завёрнутый в белое, спеленатый красною тесьмой. |
| Climbing on to the bundles and trunks I looked out of the porthole, which seemed to me exactly like the eye of a horse. Muddy, frothy water streamed unceasingly down the pane. | Примостившись на узлах и сундуках, я смотрю в окно, выпуклое и круглое, точно глаз коня; за мокрым стеклом бесконечно льётся мутная, пенная вода. |
| Once it dashed against the glass with such violence that it splashed me, and I involuntarily jumped back to the floor. | Порою она, вскидываясь, лижет стекло. Я невольно прыгаю на пол. |
| "Don't be afraid," said grandmother, and lifting me lightly in her kind arms, restored me to my place on the bundles. | - Не бойся,- говорит бабушка и, легко приподняв меня мягкими руками, снова ставит на узлы. |
| A gray, moist fog brooded over the water; from time to time a shadowy land was visible in the distance, only to be obscured again by the fog and the foam. | Над водою - серый, мокрый туман; далеко где-то является тёмная земля и снова исчезает в тумане и воде. |
| Everything about us seemed to vibrate, except my mother who, with her hands folded behind her head, leaned against the wall fixed and still, with a face that was grim and hard as iron, and as expressionless. Standing thus, mute, with closed eyes, she appeared to me as an absolute stranger. Her very frock was unfamiliar to me. | Всё вокруг трясётся. Только мать, закинув руки за голову, стоит, прислоняясь к стене, твёрдо и неподвижно. Лицо у неё тёмное, железное и слепое, глаза крепко закрыты, она всё время молчит, и вся какая-то другая, новая, даже платье на ней незнакомо мне. |
| More than once grandmother said to her softly | Бабушка не однажды говорила ей тихо: |
