| - Коли он сечет с навеса, просто сверху кладет лозу, - ну тут лежи спокойно, мягко, а ежели он с оттяжкой сечет, - ударит, да к себе тянет лозину, чтобы кожу снять, - так и ты виляй телом к нему, за лозой, понимаешь? Это легче! |
| Winking at me with his dark, squinting eyes, he added: | Подмигнув темным, косым глазом, он сказал: |
| "I know more about such matters than a policeman even. | - Я в этом деле умнее самого квартального! |
| I have been beaten on my bare shoulders till the skin came off, my boy!" | У меня, брат, из кожи хоть голицы шей! |
| I looked at his bright face and remembered grandmother's story of Ivan-Czarevitch and Ivanoshka-dourachka. | Я смотрел на его весёлое лицо и вспоминал бабушкины сказки про Ивана-царевича, про Иванушку-дурачка. |
| Chapter III | III |
| WHEN I was well again I realized that Tsiganok occupied an important position in the house-hold. Grandfather did not storm at him as he did at his sons, and would say behind his back, half - closing his eyes and nodding his head: | Когда я выздоровел, мне стало ясно, что Цыганок занимает в доме особенное место: дедушка кричал на него не так часто и сердито, как на сыновей, а за глаза говорил о нём, жмурясь и покачивая головою: |
| "He is a good workman Tsiganok. | - Золотые руки у Иванка, дуй его горой! |
| Mark my words, he will get on; he will make his fortune." | Помяните мое слово: не мал человек растет! |
| My uncles too were polite and friendly with Tsiganok, and never played practical jokes on him as they did on the head workman, Gregory, who was the object of some insulting and spiteful trick almost every evening. Sometimes they made the handles of his scissors red-hot, or put a nail with the point upwards on the seat of his chair, or placed ready to his hand pieces of material all of the same color, so that when he, being half blind, had sewed them all into one piece, grandfather should scold him for it. | Дядья тоже обращались с Цыганком ласково, дружески и никогда не "шутили" с ним, как с мастером Г ригорием, которому они почти каждый вечер устраивали что-нибудь обидное и злое: то нагреют на огне ручки ножниц, то воткнут в сиденье его стула гвоздь вверх острием или подложат, полуслепому, разноцветные куски материи, - он сошьёт их в "штуку", а дедушка ругает его за это. |
| One day when he had fallen asleep after dinner in the kitchen, they painted his face with fuchsin, and he had to go about for a long time a ludicrous and terrifying spectacle, with two round, smeared eyeglasses looking out dully from his gray beard, and his long, livid nose drooping dejectedly, like a tongue. |
