| Она умела говорить краткие слова как-то так, точно отталкивала ими людей от себя, отбрасывала их, и они умалялись. |
| It was perfectly clear to me that they were all afraid of her; even grandfather spoke to her more quietly than he spoke to the others. | Мне было ясно, что все боятся матери; даже сам дедушка говорил с нею не так, как с другими -тише. |
| It gave me great satisfaction to observe this, and in my pride I used to say openly to my cousins: | Это было приятно мне, и я с гордостью хвастался перед братьями: |
| "My mother is a match for all of them." | - Моя мать - самая сильная! |
| And they did not deny it. | Они не возражали. |
| But the events which happened on Saturday diminished my respect for my mother. | Но то, что случилось в субботу, надорвало моё отношение к матери. |
| By Saturday I also had had time to get into trouble. | До субботы я тоже успел провиниться. |
| I was fascinated by the ease with which the grown-up people changed the color of different materials; they took something yellow, steeped it in black dye, and it came out dark blue. They laid a piece of gray stuff in reddish water and it was dyed mauve. | Меня очень занимало, как ловко взрослые изменяют цвета материй: берут жёлтую, мочат её в чёрной воде, и материя делается густо-синей -"кубовой"; полощут серое в рыжей воде, и оно становится красноватым - "бордо". |
| It was quite simple, yet to me it was inexplicable. | Просто, а - непонятно. |
| I longed to dye something myself, and I confided my desire to Sascha Yaakovitch, a thoughtful boy, always in favor with his elders, always good-natured, obliging, and ready to wait upon every one. | Мне захотелось самому окрасить что-нибудь, и я сказал об этом Саше Яковову, серьезному мальчику; он всегда держался на виду у взрослых, со всеми ласковый, готовый всем и всячески услужить. |
| The adults praised him highly for his obedience and his cleverness, but grandfather looked on him with no favorable eye, and used to say: | Взрослые хвалили его за послушание, за ум, но дедушка смотрел на Сашу искоса и говорил: |
| "An artful beggar that!" | - Экой подхалим! |
| Thin and dark, with prominent, watchful eyes, Sascha Yaakov used to speak in a low, rapid voice, as if his words were choking him, and all the while he talked he glanced fearfully from side to side as if he were ready to run away and hide himself on the slightest pretext. | Худенький, темный, с выпученными, рачьими глазами, Саша Яковов говорил торопливо, тихо, захлебываясь словами, и всегда таинственно оглядывался, точно собираясь бежать куда-то, спрятаться. |
