– Ну и как улов? – поддразнил сосед, молодой парень.
– Какой?
– Ну вот на этих-то, на рыбалках? С сестрой.
– А то ты не знаешь!
– Да откуда? Расскажите, дядь Веня!
– У меня, милой мой, сестёр-то было – как цветов в июле, – подмигивая мне чёрным глазом, сказал «Дядь Веня». – Ох, и рыбачил же я по молодости!
– Жена его едва успевала рыбу чистить, – включаясь в разговор, сказал Валерий Петрович.
– Чего только она с ней не делала, с рыбой той, – поддержал его другой рыбак, примерно одного возраста с Валерием Петровичем.
– А вы откуда знаете, дядь Миш? – обернулся к нему молодой. Глаза у него сочились смехом.
Дядя Миша пожал плечами.
– Так работали вместе.
– Ну и что, не сбежала от вас жена? – обратился молодой к дяде Вене. – Не надоело ей вашу рыбу чистить?
– Не бросила, но крепко была против рыбалки. Хотя, может, и сбежала бы, если б бегать могла. Я, милый мой, погулямши-то, уж двадцать лет за женой ухаживаю. Не ходит она у меня.
– Извините, – растерялся молодой.
– А не обидел. – Дядя Веня взглянул ему в лицо и вдруг по-молодецки, живо рассмеялся. Вытер ладонью выступившие слёзы:
– Ох, ну и морда сделалась у тебя! Будто котёнка раздавил…
– Вы любите рыбалку? – вдруг обратился он ко мне. Его глаза смеялись, и я не поняла, про что он спрашивает, про настоящую ли рыбалку? Его взгляды, тон и слова вызвали во мне какой-то неявный отклик, и это показалось мне удивительным и непонятным. Я не ответила, и он, усмехнувшись, отвернулся и заговорил о предстоящей рыбалке. Другие мужчины тут же потянулись его слушать. Шутливый разговор забыли. До конца нашей поездки дядя Веня больше не сказал мне ни слова, хотя, когда автобус раскачивался в стороны, а потом выпрямлялся и я открывала глаза, то видела, что он улыбается от того, что мне страшно.
Дорога становилась ровнее и мягче, смешанный лес перетёк в прекрасный солнечный бор. Земля здесь вся была во мхах, высокие кусты попадались редко, и везде, во все стороны расходились косые лучи солнца, дробились, играли бликами по высоким стволам. Я посмотрела назад и увидела границу, отделяющую лиственный лес от хвойного; лиственный был плотнее, темнее. Повсюду лежал слой сосновых иголок. Вдруг в просвете засинело небо, и автобус выехал в поле. Довольно большой уже стоял в поле клевер, в открытое окно влетел цветочный ветер и сразу заполнил собой салон. Когда проехали по полю дальше, я увидела вдалеке разноцветные крыши домов большой деревни, а чуть ближе – спуск к реке.
