Я глубоко вздохнул и поехал дальше.
Старик с сучковатой палкой
Ехал я как-то по дороге и увидел согбенного старичка, который понуро брел по обочине, опираясь на сучковатую палку. «Да, – подумал я, – рано или поздно наш путь в этом мире подойдет к концу. Хорошо бы умереть не на больничной койке, пусть даже с белоснежными простынями, а перед образами да с чистой душой».
Сердце тревожно застучало, и, провожая грустным взглядом седовласого старичка, я вздохнул и поехал дальше.
Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине нищего. И подумалось мне, что я такой же, как он, потому как пуста моя духовная котомка. И все мы, наверное, такие же, только не все об этом догадываются. И стало жаль мне и себя, и нищего, и всех-всех-всех, бредущих по обочине жизни и не знающих верного пути.
Ехал я как-то по дороге и посмотрел нечаянно на солнце. И так сильно оно меня ослепило, что в затылке заломило, а в глазах потемнело. И подумал я: «А что стало бы со мной, если б мне пришлось увидеть Свет Небесный?» Глубоко задумавшись, поехал я дальше.
Ехал я как-то по дороге и, взглянув на небо, был поражен величественной картиной: сквозь толщу свинцовых туч на землю пробивались живительные солнечные лучи, без которых не может обойтись ни земля, ни все, что живет на ней. «Вот так и Господь пробивается к каждому из нас через толщу наших грехов, а мы не всегда ощущаем живительную теплоту этих небесных лучей», – подумалось мне.
«Эх, человек, человек, почему ты так редко всматриваешься в Небо?» – с грустью подумал я и поехал дальше.
Ехал я как-то по дороге и, взирая на нашу простую и красивую жизнь, вдруг отчетливо понял, в чем разница между нами и ними. Они читают биографии Рокфеллеров и Морганов и подражают им, дабы стать успешными, а мы еще не перестали читать жития святых, которые, слава Богу, пока остаются нашими путеводителями. И подумал я тогда: пока святость будет у нас в чести, никто нас не одолеет.
Сердце переполнилось радостью и, перекрестившись, поехал я дальше.
Ехал я как-то по дороге и вспомнил о светлой рождественской службе: стою у яслей Богомладенца и будто вижу сгрудившихся у Его ног пророков, апостолов, святителей, блаженных, мучеников, словом, всех тех, кто до крови подвизался за Его Святое Имя. И так стыдно мне стало и за себя, и за тех, кто вместе со мной живет теплохладно, без любви и благодарности, что я горько заплакал.
