Творения святого отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского - Никифор Константинопольский

1. Если бы, братия, время слез не призывало к сокрушению сердца и если бы тяжесть горя не подавляла душевных сил, то, быть может, как бы по ровному пути и по течению несущееся слово, насколько в его силах, хотя и не в меру высоты предмета, удовлетворило бы своему стремлению. Теперь же оно, неотвратимо угнетаемое такими страданиями, как бы оцепенев для того, чтобы направить язык к радостному прославленно, предпочитает плачевную речь и, отказавшись от присоединения похвал, делается все полно уныния. И кто же, о возлюбленный, преграждает его (слово)? Что за причина порождает уныние, волнует ум и погружает его во мрак? Богоносного отца, друже, отшествие и лишение — пресветлого светоносца церковного погашение — вестника единого только служения Богу утрата — велегласной трубы, пробуждавшей к истинной вере молчание — многоценной сокровищницы неземного учения сокрытие — уст, быстрых в уловлении пустого и ветреного неверия, закрытие — по истине самой победе соименный[2], хотя, как человек, и был побежден смертью. Вот что делает язык неспособным к славословию, вот что причиняет слову немоту, вот что зовет ум к неуместности оплакивающей речи. Поэтому я — если бы не боязнь обвинения в неблагодарности, ибо сын решился бы молчать об отошедшем отце и презреть столь великое чудо, коего никак нельзя покрыть забвением, — убедил было себя, окутанного мраком невежества и отгоняемого, как древний тот народ, вихрем греховности, не приступать к горе добродетелей сего мужа и не касаться ничего ему присущего, дабы своей недостойной попыткой не уподобиться по дерзости зверям и не быть побитым камнями или забросанным копьями. Однако, извиняясь за слабость своих сил, но воспламеняемый в сердце внутренним желанием и зная, что творимое по силам угодно Богу, я, насколько возможно, опустился в глубину похвал всеславного отца. И да будет дано мне молитвами вашими к Всемогущему собрать скрытый в нем жемчуг, вынырнуть с неповрежденным умом и доставить всем нам желающим сокровище неподдельное. И я оказался бы несправедливым, если бы, получив от него повод и содержание речи, не принес бы воздаяния ему из слов.

2. Итак, отринув плач, приступим к слову и деяния богоносного предложим добролюбцам как некий общегодный образец добродетели. Они будут на пользу и удовольствие всем, кои с любовью стремятся к добру и охраняют догматы неповрежденной веры, потому что оно делает явною крепость истины и попирает силы неправо взирающих на нее. Необходимо обнять и по возможности припомнить не только то, насколько преуспел он в нравственности и достославной жизни, но и то, как до крови подвизался он за саму истину. Я хочу и рад иметь слушателями всех питомцев православия и тех, коих церковь, обнажив свою грудь, т. е. учение избранных, насытила совершенною и духовною пищею для различения добра и зла. Но я удаляю и отгоняю тех, кои, будучи охвачены мерзким учением, мыслят несогласно с сим отцом, стараясь, без сомнения, тщетно поколебать основание церкви и, говоря словами пророка,