Да, как же, отвлечет… черта с два!
Да, они с Джоном прекрасно провели время. Этого никто у нее не отнимет. Никогда. До конца жизни она не забудет безумное приключение, полное обмана, извращенного секса, и всегда будет за это благодарна. Некоторые женщины… большинство женщин и этого не имеют.
Устроившись на подушках, в окружении разбросанных денег, она представила Джона. Да, она всегда будет вспоминать его светлые волосы, необычайно красивое лицо и прекрасное тело. Не говоря о его ловких, суженных кверху пальцах и массивном, неутомимом «петушке».
И все то, что он делал.
Изогнувшись, она сунула руку в пижамные штанишки и пощупала попку. Почему она не болит? А ведь должна бы… Но он в совершенстве владеет искусством порки и умеет причинить жестокую боль, не оставляя никаких следов. И боль скоро проходит.
Но она по-прежнему ощущала отпечаток того, что он сделал с ней. Невидимое, нестираемое вечное тату.
Она снова, снова и снова хотела ощущать удары, метко направленные, нанесенные умелой рукой. И даже сейчас между ногами стало влажно, словно она опять с ним и терпит пытку, даже если орудие – обычная гибкая голубая линейка.
– Джон, – вздохнула она, закрыв глаза, и стала щипать себя за ягодицу одной рукой. Вторая скользнула в штанишки. Дверь спальни была не заперта, но она слышала, как Шелли вышла за воскресными газетами, а Брент был глух и слеп к происходившему, поскольку спал без задних ног. Вчера он не ночевал дома, после вечерней смены в садовом центре. Но даже если бы он успел проснуться и заглянуть к ней в комнату, она не могла не ласкать себя… словно Джон Смит здесь, в комнате, стоит над ней и приказывает мастурбировать. Ради него.
За сомкнутыми веками возникали картины: он и она, не в ситцевом окружении гостиничного номера. В другом месте. Более темном. Более зловещем.
Подземная тюрьма?
Она никогда не была там. Может, в клубе, декорированном под тюрьму, но не в реальном подземелье.
В своей фантазии она очутилась в подземной камере, где тускло горела жаровня, а со стен свисали цепи и устрашающие орудия пытки. За происходившим наблюдали стоявшие вокруг безымянные, почти безликие люди.
Там же был Джон в темном костюме и темной сорочке, выглядевший одновременно золотистым ангелом и мрачным демоном. Сама Лиззи была в корсете и туфлях на высоких каблуках, как великая Бетти Пейдж в одном из журнальных разворотов с садомазосценами или даже в порнофильме «не для всех». Чулки в сеточку на подвязках и голая промежность. Никаких трусиков, защищавших и охранявших ее от посторонних глаз.
