— За плату, за отдельную, где ж на дармовщинку сейчас ногами дрыгают и глотки рвут, да еще знаменитости всякие… Шутки брось. И рыпаться не советую. Не РОВД. Олухов не держат…
Этот старый бес меня окончательно добил. Уже, видно, в беспамятстве я попросил удвоить стол и еще каких-то то ли кишок по-анусин-ски, то ли купатов — куропатов добавить. Старик пришепнул. Фирменное, говорит, блюдо.
Половые были до ужаса проворны. И нищий, словно и не сожрал только что ужин, рассчитанный по меньшей мере на четверых, с учетверенной жадностью накинулся на дубль-закуски. Гора тарелочек быстро росла. И это не мешало ему без умолку болтать.
— Проснись, — толкал меня этот троглодит. — Сейчас горячее принесут. А пока взгляни-ка, что полковничек выделывает.
А полковничек, кажется, просто охренел. Вывалив из узкого платья внучки левую грудь, розово-чавычовый защитник Отечества пытался пристроить к еще не растасканному соску юницы генеральскую звездочку. Звездочка не пристраивалась. Полковник стал шарить слева от себя в поисках чего-нибудь более приспособляемого. Нашарив крест, полковник дернул, батюшка взвыл, еще — духовный сан потянулся к столу за чем-нибудь потяжельше. Обошлось — полковник пообещал батюшке чего-нибудь проконверсировать, на том и сошлись, чокнулись, выпили, но и крест не заладился. Маленький розовоухий полковник выругался и трезво так, словно и не безобразничал, спросил: «А вот скажи-ка мне, святой отец, ты-то под какими покровами годиной торгуешь?»
Святой отец зарделся, но пробасил уверенно, видно, не впервой каверза такая:
— А у нас, господин полковник, покров один — Святого Духа. И Отчизною торговать не изволим, ежли так только — дары святые в братские церкви.
— A как же ты, святой отец, икону православную в Римскую Унию вывез? Проконфессировал? Ха-ха! Так у нас заладится, глядишь, с тобою. Я конверсировать буду, ты — конфессировать. Чокнулись, облобызались. Полковник затянул песню:
«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек…»
— Погоди, не время еще, Харитона нет, — с некоторой робостью вмешался известный проклинатор-капиталовед.
Полковник покоробился, перекрестился, налил еще одну.
«Так пусть же Красная, сияет властно!» — грянул он родную, военную.
Тут уж вмешалась внучка.
— Ты б не позорил меня, дедушка… Подумай лучше, как цирконий в решеточки вылить? — Банкиры интересуются.
— Пусть не лезут, — отрезал полковник, — по чести отольем, со звездочками, с пушечками похрещенными.
