— Что-то свечным салом от тебя поперло, котик, — сказала внучка, ловйо вправляя ставшую ненужной грудь. И, потрепав дедушку за розовое ушко, чмокнула в пульсирующую стенокардией лысину.
Проклинатор вкрадчиво вслушивался в окрестные разговоры, пытался вставить что-то по теме, но выходило смешно — никчемный был человечишко.
— Надо спасать Отчизну от красно-коричневой угрозы, — сказал он и быстренько осмотрелся.
— Дурень, не на митинге же, — оторвал голову от роскошного медного блюда с фруктами, фурнитурой и чучелами канареек поэтический прогрессант Европенко — здесь, не таясь, правду-матку режь. Тебя как, Лютиков, кажись? Так вот, Лютиков, ты это на ус не мотай, не мотается, тут как ни руби теперь, запросто уж не дадут — ни рощицы, ни речушки, ни улочки какой завалящей, куста ракитового и то не выгадаешь: «То березка, то рябина, куст ракиты над рекой, край родной, навек любимый, где найдешь еще такой», — слезно пропел поэтический авторитет, с тоскою пропел, знал, что-ли, что не сочинить ему такое вовек… Я вот им и про маму, и про героев труда, и про мир, ну все-все спел, — ну и что, сижу, кормлюсь, имею — но так себе. А Харитона увидишь — в петлю лезть хочется. Тут, Лютиков, покровом войти надо. Хотя бы одним… А Харитон, — невесело махнул рукой Европенко, — это тебе не нейтронная бомба, у него не покровы — целый балдахин… — поэт выдохнул и вновь вернулся в атмосферу утраченного рая, не целиком, конечно, передней частью головы, но все же…
Старик, кажется, утомился, как же не утомишься тут — восемь порций сожрал — и тихо дремал, но стоило мне вновь взвиться в приступе ненависти, как он усадил меня толчком чуть ли не борцовским. Ныло плечо…
— Что ж они, гады, — шипел я на банкетную публику.
— Но-но, тпруньки, — издевался над моими чувствами старик, — ну, Родиной люди торгуют, что такого здесь?
— А что ж эти родинопродавцы все про покровы какие-то талдычут? — спросил я, несколько присмирев под колючим взглядом старичка-боровичка.
— А, покров… — старик помусолил бороду, разгладил, не спеша продолжил, — покров — штука, скажу тебе, тонкая, философская вещь, и не какая-нибудь «там в себе» или «для себя» и не гештальтишко какой, и не дазайнишко… в общем, долгий разговор, коротко же говоря, по-сущевству, что-ли, Родину без покрова не продашь, не вывезешь — отнимут… Ага, фигушки! Думаешь на место вернут… Не-е, продадут единственную, хоть и задарма, но барыш все равно отьтмеется, а возвращать — убытки одни…
