|
| How often we have gone in through those saps! How often and how few we have come back through them! | Как часто шли мы вот этим подземным ходом на передовые, и как часто лишь немногие возвращались обратно. |
| Grey stretches the monotonous landscape before us-in the distance what is left of a copse, a few stumps, the ruins of a village, in the midst of it one solitary high wall that has withstood it all. | Перед нами серый, унылый пейзаж, вдали остатки рощицы, несколько пней, развалины деревни, среди них каким-то образом уцелевшая каменная стена. |
| "Yes," says Bethke meditatively, "it's four years, fouryears we've been sitting there-" | - Да, - задумчиво говорит Бетке, - четыре года просидели здесь... |
| "Yes, damn it all," nods Kosole. "And now it just fizzles out!" | - Да, да, черт возьми! - подхватывает Козоле. - И вот так просто все кончено. |
| "Well-well--" Willy leans back against the parapet. "Funny, eh?" | - Эх, ребята! - Вилли Хомайер прислонился к насыпи. - Странно все это, а? |
| We stand and gaze. | Мы не в силах отвести глаза. |
| The farmhouse, the remnants of the wood, the heights, the trenches on the skyline yonder-it had been a terrible world, and life a burden. | Ферма, остатки леса, холмы, эти линии там, на горизонте, - все это было страшным миром и мучительной жизнью. |
| Now it is over, and will stay behind here; when we set out, it will drop behind us, step by step, and in an hour be gone as if it had never been. | А теперь, как только мы повернемся и пойдем, они попросту останутся позади и с каждым нашим шагом будут все больше и больше погружаться в небытие и через час сгинут, словно никогда и не были. |
| Who can realise it? | Кто поймет это? |
| There we stand, and should laugh and shout for joy-and yet we have now a sick feeling in the pit of our stomachs, as one who swallows a throat-swab and would vomit. | Вот мы стоим здесь; нам бы смеяться и реветь от радости, а у нас какое-то нудное ощущение в животе: точно веника наелся, и вот-вот вырвет. |
| None knows what to say. | Слова наши бессвязны. |
| Ludwig Breyer leans wearily against the side of the trench and raises his hand, as if there were some man yonder to whom he would wave. | Людвиг Брайер устало прислонился к краю окопа и поднимает руку, будто перед ним человек, которому он хочет помахать на прощание. |
| Heel appears. | Появляется Хеель: |
| "Can't bear to leave it, eh?-Well, now for the dregs." | - Расстаться не можете, а? Да, теперь-то начинается самая мерзость. |
| Ledderhose looks at him in astonishment. |
