|
| Richard did not stir. Again Rubashov waited for a while, before standing up. | Рихард не шевельнулся, Рубашов тоже; однако через пару минут он поднялся. |
| Richard remained sitting. He merely lifted his head, looked up at him and asked: | Рихард вскинул голову и спросил: |
| "Is that what you came here for?" | - Значит, для этого-то- вы и приехали? |
| "Chiefly," said Rubashov. | - В основном, да, - ответил Рубашов. |
| He wanted to go, but still stood there in front of Richard and waited | Ему давно было пора уйти, но он все стоял у диванчика и ждал. |
| "What will now become of me?" asked Richard. | - Так что со мной будет? - повторил Рихард. |
| Rubashov said nothing. After a while, Richard said: | Рубашов промолчал, и Рихард спросил: |
| "Now I suppose I cannot live at my friend's cabin either?" | - В кинобудке мне больше нельзя ночевать? |
| After a short hesitation Rubashov said: | Рубашов, немного поколебавшись, ответил: |
| "Better not." | - Да, лучше не надо, Рихард. |
| He was at once annoyed with himself for having said it, and he was not certain whether Richard had understood the meaning of the phrase. | И почти сразу же пожалел о сказанном, притом он Новее не был уверен, что Рихард правильно его поймет. |
| He looked down on the seated figure: | Посмотрев вниз, на ссутуленную фигуру, он закончил: |
| "It will be better for us to leave the building separately. | - Что ж, пора. Выйдем порознь. |
| Good-bye." | Всего хорошего. |
| Richard straightened himself, but remained sitting. | Рихард выпрямился, но не встал. |
| In the twilight Rubashov could only guess the expression of the inflamed, slightly prominent eyes; yet it was just this blurred image of the clumsy, seated figure which stamped itself in his memory for ever. | В темноте Рубашов мог только угадывать, какие чувства выражал взгляд воспаленных, немного навыкате глаз; однако этот отчаявшийся рабочий, окутанный тяжелым вечерним сумраком, отпечатался в его сознании навсегда. |
| He left the room and crossed the next one, which was equally empty and dark. His steps creaked on the parquet floor. | Рубашов вышел из фламандского зала; миновал следующий, такой же темный; под ногами тонко поскрипывал паркет. |
| Only when he had reached the way out did he remember that he had forgotten to look at the picture of the Piet?; now he would only know the detail of the folded hands and part of the thin arms, up to the elbow. | Пиету он так и не удосужился рассмотреть: худые протянутые руки Марии - вот и все, что ему запомнилось. |
| On the steps which led down from the entrance he stopped. |
