|
| This was on week nights. | Катанью на машинах уделялись будничные вечера. |
| On alternate Saturday evenings, at the Letter Club dances, or on the occasion of the three formal yearly balls, the town boys, lounging in attitudes of belligerent casualness, with their identical hats and upturned collars, watched her enter the gymnasium upon black collegiate arms and vanish in a swirling glitter upon a glittering swirl of music, with her high delicate head and her bold painted mouth and soft chin, her eyes blankly right and left looking, cool, predatory and discreet. | А каждую вторую субботу, в дни танцев литературного клуба или трех официальных ежегодных балов, эти слонявшиеся с вызывающей небрежностью городские парни в шляпах и с поднятыми воротниками видели, как Темпл входит в спортивный зал, ее тут же подхватывает кто-то из одетых в черные костюмы студентов, и она смешивается с кружащейся под манящий вихрь музыки толпой, высоко подняв изящную голову с ярко накрашенными губами и нежным подбородком, глаза ее безучастно глядят по сторонам, холодные, настороженные, хищные. |
| Later, the music wailing beyond the glass, they would watch her through the windows as she passed in swift rotation from one pair of black sleeves to the next, her waist shaped slender and urgent in the interval, her feet filling the rhythmic gap with music. | В зале гремела музыка, и парни наблюдали, как Темпл, стройная, с тонкой талией, легко движущаяся в такт музыке, меняет партнеров одного за другим. |
| Stooping they would drink from flasks and light cigarettes, then erect again, motionless against the light, the upturned collars, the hatted heads, would be like a row of hatted and muffled busts cut from black tin and nailed to the window-sills. | Парни пригибались, пили из фляжек, закуривали сигареты и выпрямлялись снова, неподвижные, с поднятыми воротниками, в шляпах, они выглядели на фоне освещенных окон рядом вырезанных из черной жести бюстов, одетых и приколоченных к подоконникам. |
| There would always be three or four of them there when the band played Home, Sweet Home, lounging near the exit, their faces cold, bellicose, a little drawn with sleeplessness, watching the couples emerge in a wan aftermath of motion and noise. | Когда оркестр играл "Дом, милый мой дом", трое-четверо парней с холодными, воинственными, чуть осунувшимися от бессонницы лицами непременно слонялись у выхода, глядя, как из дверей появляются изнуренные шумом и движением пары. |
