И началось.
Трансформация его собственного серебристого костюма, пока Дрейк был занят обдумыванием судьбы Комиссии, шла столь незаметно, что он вообще едва ли обратил бы на нее внимание – фокусировался на «речи» и следил за тем, чтобы не потерять нить. Нужно сначала выдать важное, затем второстепенное, после вновь обратиться к важному и завершить все на оптимистичной ноте – так ему хотелось.
Однако не получилось.
Не успел он выдать и половину заранее заготовленных слов, когда лица сидящих перед ним людей неуловимо изменились – словно треснули привычные глазу маски. Начальник запустил третий процесс на фоне и присмотрелся – аудитория сделалась более живой, заинтересованной, любопытной. Интересно почему? Неужели информация о том, что вскоре лаборатория запустит в работу для создания нейро-текстур новый, открытый недавно элемент – Триадий – вызвала настоящий эмоциональный ажиотаж? Конечно, трудно было назвать «ажиотажем» слегка изменившиеся выражения лиц – недоуменные и чуть удивленные, но для Начальника и малые изменения не оставались незамеченными. Откуда взялось на лицах замешательство? Замешательство у представителей Комиссии? Он такого не помнил. И это, потому что «Триадий»? Да они запускали в работу уже двадцать седьмой по счету новый элемент, и ни разу еще отзыв аудитории не был столь очевидным. Может, им стоило собираться чаще?
Первые улыбки на лицах показались тогда, когда Дрейк распинался про «начнем утрамбовывать информационные пласты в новые по структуре базы данных для облегчения общего доступа…»
Улыбки? Он едва не поперхнулся, когда увидел первую из них.
Крайний справа мужчина в первом ряду улыбался. Нет, не явно, чуть заметно – человек бы не увидел, – но Дрейк увидел, и в речи между словами возникла секундная пауза, за время которой Начальник успел рассмотреть, что «улыбался» отнюдь не только крайний справа субъект по имени Тро Кастерс – улыбалось уже трое. Чему?
Еще несколько секунд речь плавно текла о том, что «хотелось бы, чтобы реорганизацией условий хранения нано-текста занимались те, чей энергоресурс временно входил режим покоя…»
«Чтобы не терять время…» – хотел добавить оратор, но тут же отчетливо почувствовал, что с его формой творится что-то не то. Не только с формой, но и с обувью – кажется, меняла форму подошва ботинок.
Что за…
Джон Сиблинг, также сидящий в первом ряду, тер нос.
Нос?
Нет, кажется, он тоже прятал под рукой улыбку.
Дрейк неосознанно поерзал – теперь форма давила. И почему-то отблеск на гладкой поверхности тумбы, за которой он стоял, скрытый от слушателей наполовину, изменился с серебристого на красноватый.
