«Ваш материал оставил у меня странное впечатление. Получается, что и после смерти И. Сталина репрессии продолжались, но только против родных вождя. Из статьи выходит, что Василию не было предъявлено конкретных обвинений в каких-то уголовных преступлениях, его не судили, а просто посадили, потом выпустили, поплакали друг другу в жилетку, потом он попал в аварию и его опять посадили «досиживать».
Похоже, что статью написал скрытый сталинист с тем, чтобы показать — «смотрите, вы говорите о сталинском терроре, а вот что происходило после него».
Полагаю, дело чести редакции внести определенную ясность в этот вопрос и дополнительно ответить на замалчивания в статье. Этого требует гласность.
В. П. Алтухов, г. Мытищи».
Во многих письмах ставится вопрос: насколько соответствует действительности версия об отравлении Сталина, о чем Василий неоднократно говорил.
Пожалуй, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к воспоминаниям действительного члена Академии медицинских наук СССР профессора Я. Л. Мясникова (1899–1965), известнейшего советского врача-терапевта, лауреата международной премии «Золотой стетоскоп», участника консилиума у постели умирающего И. В. Сталина:
«Поздно вечером 2 марта 1953 г. к нам на квартиру заехал сотрудник спецотдела кремлевской больницы: «Я за вами — к больному хозяину»… Сталин лежал грузный, он оказался коротким и толстоватым, лицо было перекошено, правые конечности лежали, как плети. Он тяжело дышал, периодически то тише, то сильнее (дыхание Чейнстокса). Кровяное давление 210/110. Мерцательная аритмия. Лейкоцитоз до 17 000. Была высокая температура — 38° с десятыми… При выслушивании и выстукивании сердца особых отклонений не отмечалось, в боковых и передних отделах легких ничего патологического не определялось. Диагноз нам представлялся, слава богу, ясным: кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза. Лечение было назначено обильное…
Каждый из нас нес свои часы у постели больного. Постоянно находился при больном и кто-нибудь из Политбюро ЦК — чаще всего Ворошилов, Каганович, Булганин, Микоян.
Третьего утром консилиум должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. Ответ наш мог быть только отрицательным — смерть неизбежна. Маленков дал нам понять, что он ожидал такого заключения, хотя и надеется, что медицинские мероприятия смогут если не сохранить жизнь, то продлить ее на достаточный срок. Мы поняли: речь идет о необходимом фоне для подготовки организации новой власти, а вместе с тем и общественного мнения…
