Мальчишка подошёл к заключённому, который кое-как, со стонами, поднялся с затекших колен, и вручил ему эти нехитрые принадлежности для письма. Узник подошёл к табурету возле тумбочки и, ни слова не говоря, размашисто написал на листе: «Жалоба». Дальше дело не пошло, и он принялся грызть ручку, даже не подумав о том, что это не его ручка и что сын надзирателя, быть может, тоже её грыз или захочет погрызть потом и что таким образом он нарушил самые элементарные правила гигиены.
Надзиратель приблизился и встал за плечом узника. Шевеля губами, он прочёл тихим шёпотом: «Жалоба». И нетерпеливо произнёс:
— Ну?
Тогда узник, словно подстёгнутый, вдруг сразу обрёл ясность мысли и чёткость слога, и перо его (вернее, шариковая ручка сына надзирателя) побежало по бумаге. Надзиратель, не поспевая, двинулся следом:
— Имею сообщить… — шептал он, — господин надзиратель… Эка ты, а разве «притеснения» пишутся не через «тис»? Тиснуть, притиснуть, нет?.. Что ж ты пишешь-то, сволочь?! — произнёс он через пару минут уже в голос. — Когда это картошка была гнилая?.. Муха? При чём тут муха?.. Избиения?.. Хм… Всё?.. Число, подпись. Сегодня семнадцатое. Кажется. Да наверняка семнадцатое… Угу. Угу. Сложи как следует, не понесу же я господину начальнику тюрьмы такую портянку… Вот так, да… не мни, не мни.
Аккуратно сложив листок вчетверо, узник протянул его надзирателю вместе с ручкой.
— Что это ты мне суёшь, узник? — оторопело спросил тот и даже отстранился, словно листок бумаги мог обжечь ему руку.
— Письмо, — робко отвечал узник.
— Письмо? Да ты совсем обнаглел! Я что, по-твоему, почтальон?
— Это письмо господину начальнику тюрьмы, — пояснил узник.
— Вот как? Господину начальнику? Прямо в руки? А что там написано? Небось, кляузничаешь на плохое содержание, сволочь?
— Это жалоба на господина надзирателя, — смиренно объяснил узник.
Раскачиваясь с пятки на носок и поглядывая на узника с подозрением, надзиратель самодовольно проговорил:
— Интересно, узник, интересно… Значит, ты решил нажаловаться на меня господину начальнику тюрмы… Ну-ну… И ты думаешь, он поверит во всю эту писанину?
— Надеюсь. Надеюсь, господин начальник услышит глас вопиющего в пустыне и…
— В пустыне? Где ты нашёл пустыню? На что ты намекаешь, узник?
— Я хотел сказать…
— Так надо было и говорить, что хотел, а не нести ахинею. Зачем ты суёшь мне эту бумажку?
— Будьте любезны, передайте моё письмо господину начальнику тюрьмы. Пожалуйста.
