Шорох, скрип, шипение змей, чей-то кашель… Тишина.
— А-а, так он жив, значит, — с облегчением выдохнул надзиратель. — Слава богу!
— Слава, — простонал узник.
— Вставай, скотина, чего развалился! — прикрикнул надзиратель. — И попробуй только ещё раз назвать меня тюремщиком.
Кряхтя и с выражением невыносимой муки на лице узник кое-как поднялся. Теперь он стоял на коленях, а надзиратель и сын обстреливали его критическими взглядами. По лицу надзирателя было видно, что он безмерно рад тому, что всё завершилось благополучно. «Жив! — ликовал его взгляд. — Жив!»
— То-то же, узник, — улыбнулся он.
— Я только хотел узнать, господин… надзиратель, идёт ли на улице дождь, — произнёс узник, словно извиняясь.
— Ты этого никогда не узнаешь, узник.
— Но это важно для меня.
— Если бы это было так важно для тебя, ты просто посмотрел бы в окно, — нашёлся надзиратель.
— Оно слишком высоко, — возразил узник.
— Ты мог бы послушать, стоя под окном, — на сдавался надзиратель.
— Оно слишком высоко.
— Мог бы… — надзиратель обежал взглядом камеру, словно в поисках подсказки. — Мог бы спросить у надзирателя, наконец!
— Я и спрашивал. Но вы не сказали.
— Я?.. Ах, ну да…
— Вы опять забыли, что вы надзиратель, отец, — вмешался мальчик.
— Яйца курицу не учат! — сердито обернулся к нему надзиратель, и узнику показалось на мгновение, что дубинка сейчас обрушится на голову отрока.
— Эта поговорка в данном случае неуместна, — поторопился он сказать.
— Почему же это, узник-умник? — проворно повернулся надзиратель к нему.
— Ну, видите ли, поговорка «яйца курицу не учат» говорится в случаях, когда…
— А мне плевать! — сердито перебил тюремщик. — Плевать, понятно? Здесь я решаю, что и когда говорится, понятно тебе, узник?
— О да, конечно! — отвечал тот, смиренно опуская глаза.
Надзиратель довольно кивнул, лицо его подобрело.
— То-то же… — произнёс он. — Жалобы, пожелания?
— Д-да… — нерешительно выдавил узник. — Пожалуй, да…
— Что? — усмехнулся тюремщик. — Что ты мямлишь?
Собраться с духом, узник! Нужно собраться с духом, вспомнить наконец-то, что ты тоже человек, что ты тоже имеешь право. «Ты имеешь право не иметь прав!» — тут же вспомнилось ему любимое выражение надзирателя. Но как же? Ведь пожизненное заключение ещё не влечёт за собой утрату человечности!
— Наверное, да. Да. Конечно, да, — произнёс он, скрепя сердце.
