– Выше! – прошептал племяннику Николай Николаевич.
Дима длинными палками удерживал за собой чучело. Тонкие ноги болтались – можно было заподозрить подлинность человеческого шага. Витя грустно посмеивался в соседстве с таким спутником и, шутя, обращался к нему с вопросами, притворно ударял того по плечу. Тамга обнюхивала незнакомца, даже гавкала ему, однако вскоре убежала вперёд, в уже привычном направлении.
Отойдя от прогалины на два километра, охотники разобрали чучело, уложили его в мешок и оставили под лиственницей.
Как-то само, без слов, получилось, что Дима вновь пошёл с Витей. Он был этому рад, опасался, что дядя заставит его стрелять, но в то же время обижался на Николая Николаевича. Тот совсем забыл племянника. Должно быть, счёл его непригодным к охоте, да и видел, что юноша не очень-то стремится доказать обратное. Как бы то ни было, Дима пожелал дяде пустых выстрелов и заскользил вслед за Витей.
Для Артёмыча повторилось молчаливое ожидание. Всё было так же, как и в прошлый раз. Единственным разнообразием стала книга – та самая, которую нашёл Витя. Но книга оказалась на удивление скучной. «Как её Витя читал? Извращенец!» Артёмыч насилу пробирался от абзаца к абзацу, надеялся, что повествование хоть как-то его увлечёт.
«Крупные зимние облака проносились над моей головой в сторону океана, попеременно то закрывая, то открывая холодные зимние звёзды, а ветер так леденил воздух, что я, выйдя из дому, не испытывал особой охоты втягивать его в лёгкие».
– Муть какая-то, – прошептал Артёмыч и отложил книгу.
«Зачем вообще всё это? Вышел на улицу, вот тебе и мороз. Дыши на здоровье, чего писать об этом? Ну, писать – ладно. А читать? Зачем читать про зимний воздух, если можно им дышать? Тупость».
Подозревая, что ворон не будет рисковать, не прилетит в первые же минуты, охотник позволил себе поискать в тумбе книжку поинтереснее. Выбирать приходилось наугад – ни обложек, ни первых страниц у здешних томов не было. Их сюда привез Николай Николаевич, и думал он, конечно, не о чтении, а про туалетную бумагу, которая может закончиться в самый неподходящий момент. Артёмыч усмехнулся, вспомнив, что в своём селе долгие годы ходил в туалет как в библиотеку – обязательно прочитывал страницу, прежде чем смять и пустить её на важное дело. К этому его приучила мать. Хотела, чтобы сын был образованным и начитанным.
Вторая книга была такой же глупой, но по меньшей мере смешной.
«Я твоя любовница, Алео, и в этом весь мой позор; мне следовало бы скорее умереть, чем вверять такому благородному сердцу, как твоё, обладание сердцем, в котором всё уже почти угасло».
