Тамга лаяла так громко, что то и дело сбивалась на вой и скулёж. Взвилась на месте и бросилась в погоню. Охотники пошли за ней.
Юноша молча, сосредоточенно следил за каждым движением зверька. Тёмный кошачий силуэт. И круглые ушки на фоне белого неба.
«Не уйдёшь. Ты мой».
Волнение иссякло. Пришёл охотничий азарт. Восприятие стало ясным, свежим. Дима чувствовал себя как никогда сильным, взрослым. Вместе с этим юным соболем он должен был убить своё детство и свои слабости.
«Не уйдёшь. И шкуру я сам с тебя сниму».
«Маленький гадёныш!»
«Зачем бежать? Смирись!»
Дима усмехнулся таким мыслям.
Охотники прошли за соболем не меньше трёхсот метров. Зверёк оказался проворным. Николай Николаевич с первого взгляда убедился, что это сеголеток. Такого можно было и отпустить, чтобы не отвлекаться от более ценных соболей, но Николай Николаевич заботился о племяннике. Знал, что тому нужна первая добыча.
Оставалось чуть больше полукилометра до подножия малого гольца. Подъём к нему начинался каменными завалами. Юркнув туда, соболёк спасётся. Выкурить его будет сложно. Но ещё раньше его схватит Тамга. Она не позволит зверю пробежать и нескольких шагов по земле. Такой вариант не устраивал ни дядю, ни Диму. Они надеялись, что соболь ещё раньше осядет на дереве. И не ошиблись.
Зверёк устал. Отчаялся. Оказавшись на массивном стволе лиственницы, решил затаиться. Прижался к тёмной коре и замер. Посчитал, что так его снизу не заметят. Найти соболька в самом деле было непросто. Дима долго всматривался ввысь, щурился.
– Видишь? – спросил дядя.
– Нет, – ответил Дима и тут же вздрогнул – увидел.
Тёмная тушка с пушистым хвостом. Таится на полном обозрении. Идеальная цель.
Нахлынуло волнение, но теперь оно было иным. Звонким, растянутым одной долгой нотой. Острым, как стальная струна. Пульсирующая тяжесть накрыла голову капюшоном. Сдавила виски.
Дима не успевал обдумать свои движения. Тело действовало самостоятельно. Он и не заметил, как поднял ружьё. Уткнул приклад в плечо. Отщёлкнул крышечки прицела. Прикрыл левый глаз. Поймал дыхание. Замёрзшим пальцем ощутил сопротивление спускового крючка. Вспомнил, что варежка осталась там, у дуплистого дерева. Поэтому кисть правой руки так замёрзла. Эта ненужная, неуместная мысль отрезвила. Дима понял, что целится в голову соболя. Оставалось выстрелить. Тут не промажешь.
– Давай, – процедил Николай Николаевич.
Он стоял рядом и тоже целился.
Долгие глухие удары сердца. Дыхание вырывалось.
