|
| Afterwards when they went out there was not a soul on the sea-front. The town with its cypresses had quite a deathlike air, but the sea still broke noisily on the shore; a single barge was rocking on the waves, and a lantern was blinking sleepily on it. | Потом, когда они вышли, на набережной не было ни души, город со своими кипарисами имел совсем мертвый вид, но море еще шумело и билось о берег; один баркас качался на волнах, и на нем сонно мерцал фонарик. |
| They found a cab and drove to Oreanda. | Нашли извозчика и поехали в Ореанду. |
| "I found out your surname in the hall just now: it was written on the board--Von Diderits," said Gurov. | - Я сейчас внизу в передней узнал твою фамилию: на доске написано фон Дидериц, - сказал Гуров. |
| "Is your husband a German?" | - Твой муж немец? |
| "No; I believe his grandfather was a German, but he is an Orthodox Russian himself." | - Нет, у него, кажется, дед был немец, но сам он православный. |
| At Oreanda they sat on a seat not far from the church, looked down at the sea, and were silent. | В Ореанде сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. |
| Yalta was hardly visible through the morning mist; white clouds stood motionless on the mountain-tops. | Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. |
| The leaves did not stir on the trees, grasshoppers chirruped, and the monotonous hollow sound of the sea rising up from below, spoke of the peace, of the eternal sleep awaiting us. | Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. |
| So it must have sounded when there was no Yalta, no Oreanda here; so it sounds now, and it will sound as indifferently and monotonously when we are all no more. | Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет. |
| And in this constancy, in this complete indifference to the life and death of each of us, there lies hid, perhaps, a pledge of our eternal salvation, of the unceasing movement of life upon earth, of unceasing progress towards perfection. | И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства. |
| Sitting beside a young woman who in the dawn seemed so lovely, soothed and spellbound in these magical surroundings--the sea, mountains, clouds, the open sky--Gurov thought how in reality everything is beautiful in this world when one reflects: everything except what we think or do ourselves when we forget our human dignity and the higher aims of our existence. |
