Стихи и песни (сборник) | страница 62



Уже не империя – ноль.
Из нынешней тьмы басурманской
Вернуться назад не проси
В век киевской, дохристианской
И незамутненной Руси.
Скрипели арбы и телеги
За сумрачным тем рубежом,
Где гнали в полон печенеги
Славянских медлительных жен.
Где, в бога Перуна не веря,
Укрывшая шкурами грудь,
Мешалась с древлянами жмеря,
И с чудью немытая жмудь.
Где хлеб истребляли пожары,
Где, вновь набегая и вновь,
Мешали с славянской хазары
Степную дремучую кровь.
Была к своим детям жестока
Земля, для любого ничья.
Здесь общего нету истока,
Единого нету ручья.
Здесь врозь разбегаются реки,
И, замкнутый вычертив круг,
Морями варяги и греки
Отрезали север и юг.
1987

Инородец

Не ощущай себя уродцем,
Напрасно душу не трави,
Оставлена за инородцем
Свобода в выборе любви.
Судьба возможная иная
Ему рождением дана,
И для него земля родная
Не мать, скорее, а жена.
Лишь обрусевший чужеземец,
Прошедший множество дорог,
Мог полюбить ее, как немец
С фамилией короткой «Блок».
Преодолев свою натуру,
Хранили верность ей по гроб
Полушотландец, полутурок,
И даже – полуэфиоп.
Когда ревнитель чистых генов
Зубами рвет тебя, как зверь,
Когда толпа аборигенов
Твою выламывает дверь,
Тебя утешит убежденье,
Что этот дом, и этот дым
Ты выбрал сам, не от рожденья,
А сердцем собственным своим.
1987

«Боюсь запоздалой любви…»

Боюсь запоздалой любви,
Беспомощной и бесполезной.
Так детских боятся болезней,
Сокрытых у взрослых в крови.
Боюсь запоздалой любви,
Щемящей ее ностальгии.
Уже мы не станем другими,
Как годы назад ни зови.
Был потом посолен мой хлеб.
И все же, уставший молиться,
Боюсь я теперь убедиться,
Что был я наивен и слеп.
Когда на пороге зима,
Высаживать поздно коренья.
Милее мне прежняя тьма,
Чем позднее это прозренье.
Боюсь непрочитанных книг,
Грозящих моим убежденьям, —
Так кости боится старик
Сломать неудачным паденьем.
1987

Петр Третий (песня)

Виктору Сосноре

Шорох волн набегающих слышен
И далекое пенье трубы.
Над дворцовою острою крышей
Золоченые светят гербы.
Пол паркетный в покоях не скрипнет,
Бой часов раздается не вдруг.
Император играет на скрипке, —
Государство уходит из рук.
Держит строй у ограды пехота —
Государева верная рать.
Надо срочно приказывать что-то, —
Что-то можно еще предпринять…
Спят в пруду золоченые рыбки,
Режут в кухне петрушку и лук.
Император играет на скрипке, —
Государство уходит из рук.
Приближенные в страшной тревоге,
Приближается пьеса к концу,
Приближаясь по пыльной дороге,
Кавалерия скачет к дворцу.
В голос скрипки, тревожный и зыбкий,
Посторонний вплетается звук.