| Можно было только восхищаться его самоотречением, тем, как он жертвовал собой ради нее. |
| Any ambition he may have had for himself he had abandoned in order to foster her career. | Если у него и были раньше честолюбивые планы относительно себя самого, он отказался от них, чтобы способствовать ее карьере. |
| Even Dolly, who did not like him, acknowledged his unselfishness. | Даже Долли, не любившая его, признавала его бескорыстие. |
| A sort of modesty had always prevented Julia from discussing him with Dolly, but Dolly, with her shrewdness, had long seen how intensely Michael exasperated his wife, and now and then took the trouble to point out how useful he was to her. | Какая-то непонятная стыдливость мешала Джулии худо говорить о нем с Долли, но Долли, при ее проницательном уме, уже давно разглядела, как невероятно Майкл раздражает свою жену, и считала долгом время от времени напоминать, насколько он ей полезен. |
| Everybody praised him. | Все его хвалили. |
| A perfect husband. | Идеальный муж. |
| It seemed to her that none but she knew what it was like to live with a man who was such a monster of vanity. | Джулии казалось, что никто, кроме нее, не представляет, каково жить с мужем, который так чудовищно тщеславен. |
| His complacency when he had beaten an opponent at golf or got the better of someone in a business deal was infuriating. | Его самодовольный вид, когда он выигрывал у своего противника в гольф или брал над кем-нибудь верх при сделке, совершенно выводил ее из себя. |
| He gloried in his artfulness. | Майкл упивался своей ловкостью. |
| He was a bore, a crashing bore. | Он был зануда, жуткий зануда! |
| He liked to tell Julia everything he did and every scheme that passed through his head; it had been charming when merely to have him with her was a delight, but for years she had found his prosiness intolerable. | Он всегда все рассказывал Джулии, делился замыслами, возникавшими у него. Это было очень приятно в те времена, когда находиться рядом с ним доставляло ей наслаждение, но уже многие годы его прозаичность была ей невыносима. |
| He could describe nothing without circumstantial detail. | Что бы Майкл ни описывал, он входил в мельчайшие подробности. |
| Nor was he only vain of his business acumen; with advancing years he had become outrageously vain of his person. | И он кичился не только своей деловой хваткой - с возрастом он стал невероятно кичиться своей внешностью. |
| As a youth he had taken his beauty for granted: now he began to pay more attention to it and spared no pains to keep what was left of it. |
