— Не страшно, если нет, — продолжила я.
Кристиан стоял теперь так близко, что мы дышали одним и тем же горячим воздухом от ламп неподалёку.
— Мне тридцать лет.
Я явно переоценила его. После такого грубого вопроса любой нормальный, вежливый человек сбежал бы. Но этот принц – ближе, чем когда-либо – заставлял меня отчаянно выискивать другое кошмарное воспоминание, чтобы побороть его нежелательное воздействие на меня. Может быть, то, где Нильс трахает мою бывшую лучшую подругу? Это отличное, обидное воспоминание, которое всегда работает в случае необходимости. Вот только каждый вздох был наполнен Кристианом, и звезды мерцали в небе, и моя голова плыла, и мои чёртовы интимные места радовались и страдали одновременно.
Мне был нужен кто-то, кто бы вернул мне разум прямо сейчас. Шарлотта бы с удовольствием сделала это, если бы была здесь. Может, Изабель побудет за неё? Потому что этот принц не мог быть моим. Никогда. Но, не потому, что я бы не захотела его со всей его идеальностью. Совсем не сложно жить с человеком гораздо более привлекательным, чем ты сам. Черт, да у него, вероятно, на каждый день недели по новой женщине. А это не то, чего я хотела и в чём нуждалась. Лучше ничего не иметь, чем иметь что-то ненастоящее.
Я презирала то, какой осуждающей была в тот момент. Как сильно я позволила влечению покоробить свою голову. Я, должно быть, больна. Точно.
Так нельзя.
С трудом сглотнув, сказала:
— Среди тридцатилетних полно девственников. Не стоит стыдиться.
Его голова опустилась ближе к моей; его тёмные, волнистые волосы упали ему на глаза, и всё, что я могла делать, это заворожено смотреть, как он в ярости вбирал в себя воздух.
— Вообще-то, это не ваше дело, но я не девственник.
Молчание боролось за пространство между нами среди шума толпы почти целую, мучительную, напряжённую минуту, в течение которой мы просто и настороженно изучали друг друга. Думаю, я бы с радостью заплатила миллион евро, чтобы узнать, что он думал в ту минуту.
Наконец, его рот открылся:
— А вы?
По какой-то причине, у меня снова почти не осталось воздуха в лёгких:
— Что насчёт меня, сэр?
— Вы девственница?
Должна отдать ему должное: хорошо справился с ролью, по-мужски, превосходно.
— Какой дерзкий вопрос, за него вам полагается пощёчина.
Не к месту в голове возник вопрос, как часто женщины шлёпали его.
Господи, какая красивая ухмылка.
— Вы уходите от ответа.
Я спародировала его акцент, говоря низким голосом:
— Мне двадцать восемь лет.
