|
| Hard work makes calloused hands. | От грубой работы у человека делаются мозолистые руки. |
| Hard guards make hard prisoners. | Жестокая стража ожесточает узников. |
| We continued to talk, and, on occasion, to be jacketed for punishment. | Мы продолжали переговариваться и время от времени расплачивались смирительной рубашкой. |
| Night was the best time, and, when substitute guards chanced to be on, we often talked through a whole shift. | Самой лучшей порой была ночь, и нередко, когда на стражу ставили временных караульных, нам удавалось беседовать целую смену. |
| Night and day were one with us who lived in the dark. | Для нас, живших во мраке, день и ночь сливались в одно. |
| We could sleep any time, we could knuckle-talk only on occasion. | Спать мы могли в любое время, а перестукиваться только при случае. |
| We told one another much of the history of our lives, and for long hours Morrell and I have lain silently, while steadily, with faint, far taps, Oppenheimer slowly spelled out his life-story, from the early years in a San Francisco slum, through his gang-training, through his initiation into all that was vicious, when as a lad of fourteen he served as night messenger in the red light district, through his first detected infraction of the laws, and on and on through thefts and robberies to the treachery of a comrade and to red slayings inside prison walls. | Мы рассказали друг другу историю своей жизни; бывало, долгие часы мы с Моррелем лежали, прислушиваясь к слабым, отдаленным выстукиваниям Оппенгеймера, который медленно рассказывал нам свою жизненную повесть, начиная с детства в трущобах Сан-Франциско, до школы наук в шайке мошенников, до знакомства со всем, что есть в мире порочного. Четырнадцатилетним мальчишкой он служил ночным вестовым в пожарной команде и через ряд краж и грабежей дошел до убийства в стенах тюрьмы. |
| They called Jake Oppenheimer the "Human Tiger." Some cub reporter coined the phrase that will long outlive the man to whom it was applied. | Джека Оппенгеймера называли "тигром в человеке" Юркий репортеришка изобрел это прозвище, и кличке суждено было надолго пережить человека, которому она принадлежала. |
| And yet I ever found in Jake Oppenheimer all the cardinal traits of right humanness. | Но я нашел в Джеке Оппенгеймере все основные черты человечности. |
| He was faithful and loyal. | Он был верный, преданный товарищ. |
| I know of the times he has taken punishment in preference to informing on a comrade. |
