|
| It is strange-life and men's ways and laws and tangled paths. | Как они странны -- путаные законы людей, путаные тропки жизни! |
| I am writing these lines in the very cell in Murderers' Row that Jake Oppenheimer occupied ere they took him out and did to him what they are going to do to me. | Я пишу эти строки в той самой камере Коридора Убийц, которую занимал Джек Оппенгеймер перед тем, как его увели и сделали с ним то, что собираются проделать надо мною... |
| I warned you I had many things to write about. | Я предупреждал вас, что мне придется писать очень много. |
| I shall now return to my narrative. | Возвращаюсь теперь к своему повествованию. |
| The Board of Prison Directors gave me my choice: a prison trustyship and surcease from the jute-looms if I gave up the non-existent dynamite; life imprisonment in solitary if I refused to give up the non-existent dynamite. | Комитет тюремных директоров предоставил мне на выбор: пост тюремного надзирателя и избавление от джутовых станков, если я выдам несуществующий динамит; пожизненное заключение в одиночке -- если я откажусь его выдать. |
| They gave me twenty-four hours in the jacket to think it over. | На размышление мне дали двадцать четыре часа, заключив на этот срок в смирительную рубашку. |
| Then I was brought before the Board a second time. | Потом меня привели в комитет. |
| What could I do? | Что мне было делать? |
| I could not lead them to the dynamite that was not. | Я не мог указать им динамит, которого не существовало. |
| I told them so, and they told me I was a liar. | Я и сказал им это; а они назвали меня лжецом. |
| They told me I was a hard case, a dangerous man, a moral degenerate, the criminal of the century. | Они объявили меня неисправимым, опасным человеком, нравственным дегенератом и "злейшим преступником нашего времени". |
| They told me many other things, and then they carried me away to the solitary cells. | Они наговорили еще много других приятных вещей и заперли меня в одиночную камеру. |
| I was put into Number One cell. | Меня поместили в камеру No 1. |
| In Number Five lay Ed Morrell. In Number Twelve lay Jake Oppenheimer. | В No 5 лежал Эд Моррель, в No 12 -- Джек Оппенгеймер. |
| And he had been there for ten years. Ed Morrell had been in his cell only one year. | Здесь он жил уже десятый год, а Эд Моррель жил в своей камере всего первый год. |
