|
| They put me through a searching examination. | Меня подвергли основательному допросу. |
| I could but tell them how I had just emerged from dungeon and jacket in the morning, and without rhyme or reason, so far as I could discover, had been put back in the dungeon after being out only several hours. | Я мог только сказать им, что не далее как этим утром вышел из карцера и смирительной рубашки и без всякой причины, насколько я мог понять, был через несколько часов вновь брошен туда. |
| My record as an incorrigible was in my favour, and soon they began to talk. | Моя репутация "неисправимого" говорила в мою пользу, и они решились открыть прения. |
| As I lay there and listened, for the first time I learned of the break that had been a-hatching. | Лежа и прислушиваясь, я впервые узнал о том, что готовился побег. |
| "Who had squealed?" was their one quest, and throughout the night the quest was pursued. | "Кто сфискалил?" -- был их единственный вопрос. Всю ночь этот вопрос повторялся. |
| The quest for Cecil Winwood was vain, and the suspicion against him was general. | Поиски Сесиля Винвуда оказались напрасными, и общее подозрение пало на него. |
| "There's only one thing, lads," Skysail Jack finally said. "It'll soon be morning, and then they'll take us out and give us bloody hell. | -- Остается только одно, ребята, -- промолвил наконец Скайсель Джек. -- Скоро утро. Они нас выведут и устроят нам кровавую баню. |
| We were caught dead to rights with our clothes on. | Мы были пойманы наготове, в одежде. |
| Winwood crossed us and squealed. | Винвуд надул нас и донес. |
| They're going to get us out one by one and mess us>up. | Они будут выводить нас по одному и избивать. |
| There's forty of us. Any lyin's bound to be found out. | Нас сорок человек; нужно раскрыть ложь. |
| So each lad, when they sweat him, just tells the truth, the whole truth, so help him God." | Пусть каждый, сколько бы его ни били, говорит только правду, сущую правду, и да поможет ему Господь! |
| And there, in that dark hole of man's inhumanity, from dungeon cell to dungeon cell, their mouths against the gratings, the two-score lifers solemnly pledged themselves before God to tell the truth. | И в этой мрачной юдоли человеческой бесчеловечности, от камеры к камере, прижавшись устами к решетке, сорок вечников торжественно поклялись говорить правду. |
| Little good did their truth-telling do them. | Мало хорошего принесла им эта правда! |
| At nine o'clock the guards, paid bravoes of the smug citizens who constitute the state, full of meat and sleep, were upon us. |
