| Грубые сторожа были этими крысами; они грызли мою душу, выгрызали тончайшие волокна моего сознания. |
| And I, who in my past have been a most valiant fighter, in this present life was no fighter at all. | А я, в моей прежней жизни отважнейший боец, в этой нынешней жизни совсем не был бойцом. |
| I was a farmer, an agriculturist, a desk-tied professor, a laboratory slave, interested only in the soil and the increase of the productiveness of the soil. | Я был земледельцем-агрономом, кабинетным профессором, рабом лаборатории, интересующимся только почвой и повышением ее производительности. |
| I fought in the Philippines because it was the tradition of the Standings to fight. | Я дрался на Филиппинах потому, что у Стэндингов была традиция драться. |
| I had no aptitude for fighting. | У меня не было дарований воина. |
| It was all too ridiculous, the introducing of disruptive foreign substances into the bodies of little black men-folk. | Как нелепо это введение разрывных инородных тел в тела маленьких черных людей. |
| It was laughable to behold Science prostituting all the might of its achievement and the wit of its inventors to the violent introducing of foreign substances into the bodies of black folk. | Смешно было видеть, как наука проституирует мощь своих достижений и ум своих изобретателей в целях насильственного введения инородных тел в организмы черных людей. |
| As I say, in obedience to the tradition of the Standings I went to war and found that I had no aptitude for war. | Как я уже говорил, я пошел на войну, только повинуясь традиции Стэндингов, и убедился, что у меня нет воинских дарований. |
| So did my officers find me out, because they made me a quartermaster's clerk, and as a clerk, at a desk, I fought through the Spanish-American War. | К такому убеждению пришли и мои начальники, ибо они сделали меня писарем квартирмейстера, и в этом чине писаря, за конторкой, я и проделал всю испано-американскую войну. |
| So it was not because I was a fighter, but because I was a thinker, that I was enraged by the motion-wastage of the loom-rooms and was persecuted by the guards into becoming an "incorrigible." | И не как боец, а как мыслитель возмущался я бессмысленной тратой усилий на тюремных станках. За это и стали меня преследовать надзиратели, и я превратился в "неисправимого". |
| One's brain worked and I was punished for its working. | Мозг мой работал, и за его работу я был наказан. |
| As I told Warden Atherton, when my incorrigibility had become so notorious that he had me in on the carpet in his private office to plead with me; as I told him then: |
