Так мила, что нету сил
Рядом быть с тобой без крыл.
Голуби
За больницей, под самой дорогой
Старая голубятня притаилась в снегу;
И голуби пышно, с ветром-подмогой
Клонили прохожих к вечернему сну.
Мальчишки и дядьки смотрели с восторгом,
Как стая металась: восток, север, юг,
И над занемогшем от времени моргом
Она описала таинственный круг.
А кто-то кричал: ах, какая забава!
И варежкой сопли свои утирал.
Носились авто по спине автобана,
Как – будто их кто-то собой прогонял.
Париж
Ночь. Париж. Я один, без подруги.
Прилетел из Москвы в 7.05.
Не нуждаюсь в интимной услуге
И за прелести нет желанья хватать.
Перед Богом стою я у Сены.
Вдохновляюсь мазутной волной.
Мне нужны к теплоте перемены,
Вот бы встретиться, милка, с тобой!
Я в такси. Вышел позже на площадь
И пошёл с грозовой головой.
Где-то близко процокала лошадь,
Запряжённая бочкой-арбой.
Здесь когда-то казаки гремели
И рубили шашками вдоль.
Мы от прошлых грехов очумели,
Перестав осмыслять свою боль.
Свет голубый от Эйфелевой башни,
Его знает ведь русский глаз.
Мне этот свет и дик, и страшен
В ночной расфранченный час.
Тоскует где-то в крике птица;
И мой прохожий одинок.
Но полночь все скрывает лица
Как-будто тайный чей порок.
Мы все, конечно, не без брака,
Но в каждом Бог, наверно, есть.
Всем нам нужна святая рака
Как офицеру – в сердце – честь.
И хорошо, когда в Париже
Есть средь наживы и нужды
Мальчишьи пальцы в гадкой жиже
Как отголосок ворожбы.
Вот так же хочется воскликнуть
Что чудо где-то родилось,
И головою не поникнуть,
Но если что… уж так пришлось.
Париж! Париж! Мне дай напиться
Воды, в которой нету зла.
О, той водой бы обновится,
А не уменьшиться в козла.
Размышления тибетского ламы
У Чёрной реки
Смотря, как вода стремится на свободу,
Я стремлюсь в далёкий путь,
Попрощавшись со своим монастырём,
Обьятым в призрачной дымке,
И в пути мне встретятся люди с бедами и болью,
И я каждому покажусь Буддой, в величии,
За что монеты зазветят усталым ручейком,
На эти деньги я куплю одежду ученикам,
Ибо зима уже холодна.
У павшего дерева
Мир предлагает нам самолюбование,
Когда мы в тяжёлой болезни,
И хочется женского тепла,
Красного яйца курочки,
Лаского голоса учителя,
Называющего тебя искателем истины,
Которая если где и скрыта -
Только рядом с павшим деревом.
У поля с пшеницей после дождя
Обьять весь мир -
Ах, не эта ли мечта голубя в небе,
Когда его гнездо разорено
И не кому принести кусок хлеба?
Я приношу извинения этой птице,
Ведь я воспитал того ворона,
Который пожрал пятнистые яйца.
