И то сказать, у любых родителей такое бы вызвало сильнейший стресс. Мои исключением не были. Сначала они здорово переволновались, когда меня «по Скорой» увезли в больницу, и тут ребеночек, едва выздоровев, преподносит новый сюрприз. Оказывается, что он вдруг уже взрослый и много чего знает.
Экспресс — опрос по темам школьной программы занял примерно час. Так, по верхам проскочили. Потом долго беседовали с отцом по всяким инженерным вопросам. Мама слушала умные слова и волновалась.
Неприятнее всего родителям было слушать экспресс — обзор истории СССР до его развала в 1991 году. Батя аж закаменел лицом и начал медленно, до хруста, сжимать и разжимать кулаки. Мать плакала. Я их прекрасно понимал. За эту страну дед с отцом воевали. У обоих награды и ленточки за ранения. У отца — две красных, у деда — одна. Мать плакала.
Они оба прекрасно понимали, что обнаружить знание ТАКОГО будущего — смертельно опасно. Я обещал, что никому лишнего не скажу. Мы решили, что будем придерживаться версии о том, что я начал читать в три года и до семи много чего прочел и запомнил. Ну, вундеркинд я, бывает и такое…
Представьте, никто из моих — ни дед, ни отец, ни мама, так и не спросили меня ни о своей судьбе, ни о том, сколько им еще отпущено. Уважаю!
Допили чай. Отец долго курил на крыльце, потом пошел собираться на работу. Эту неделю он работает во вторую смену. Мы с мамой остались за столом и пытались немного поговорить о вещах легких и приятных. Перекурив, батя вдруг вернулся, и не садясь за стол, жестко и спокойно спросил:
— Почему так вышло? Если уж ты смог вернуться, чтобы попробовать прожить снова, то объясни, явно ведь думал.
Наверное, таким голосом он разговаривал на фронте со струсившим солдатиком, у которого в последний момент хватило ума вернуться в окоп. Я чуть не задохнулся от стыда. Меня окатило волной жара и брезгливой ненависти к себе тогдашнему. Нам же объясняли, ласково и точно, что ничто не падает с неба. Что все оплачено кровью вот таких как отец с дедом. И детский садик, и дом, и школа, и больница, где вылечат и не возьмут ни копейки. Все это сделал кто-то большой и добрый, тот, кто не знал ни меня, ни мою семью. Он построил детский сад, кино и больницу, привез компот и мороженное, поставил качели и насыпал в песочницы чистого речного песка. И самое главное — он отогнал врагов так далеко, что я до самой службы в армии считал врага чем-то далеким и нереальным. А я что в ответ сделал, чем отблагодарил, к чему стремился? Мебель, костюм, машина, заработать — страшно вспомнить. Получается, большую часть жизни ничего человеческого во мне-то и не было. Какая же я мерзость! Промотал жизнь на пустяки, и теперь, находясь в исходной точке, на маленькой кухне родительского дома, рассказываю, как оно случилось…
