Я твой бессменный арестант | страница 35



Докучливый балаганный гам то пропадал, то прорезывался вновь. Когда же они уймутся?! И чего они повадились к нам в спальню каждый вечер? … Хотя, пусть хоть по потолку ходят, только на меня не падают. Буду спать. А как же брат? Нет, нужно держаться, а то удумают новое издевательство, похлеще пединого.

Меня знобило от устрашающих выкриков и беготни. Хотелось исчезнуть куда-нибудь, впасть в беспамятство, только бы не видеть и не слышать ничего. Проспать бы до самого отъезда из ДПР, — прицепилась блаженная мысль-мечта. Какое это счастье, не находиться в среде враждебных или просто чужих, ненужных людей!

Наверное я ненадолго вздремнул и, преодолевая сон, в страхе выкарабкался в явь. Накал лампочки почти совсем сел. Пришлая пацанва шевелящимся, расплывчатым пятном темнела у печки. Знакомые голоса доносились как из подземелья: бу-бу-бу. Неожиданно из слитного гуда вырвалось слово «еврей». Сна как не бывало! Последняя фраза еще не отзвучала в глубине сознания, и я разобрал ее смысл:

— Иисус Христос был еврей, б… буду!

— Ты, христопродавец, заткнись!

— Что русские жиду молятся?

— У евреев свой Бог.

— Пусть Жид ему и молится.

— А мы позырим, поможет ему или нет?

— Нам помогает?!

— Так мы и не молимся, Бога не знаем.

— Потому и несчастны с детства.

— Жидам хуже всех, у них своей земли нет.

— На нашу зарятся, хотят заграбастать.

— Что им остается?

— У чучмеков и то свой край, свои чумы и огороды.

— Не обломится жидам. Не на таких напали. Бог у них слабый, — объяснил Никола и продолжал: — Наш Бог сильнее всех. Никому не позволит нашу землю оттяпать.

— Бога-то нет?

— Как нет?! Кто все сотворил? Землю, небо? Кто людской род затеял? — возмущался Горбатый. — Откуда мы все?

— От обезьян.

— А обезьяны откуда?

— От других зверей.

— А самые первые звери откуда?… Молчишь?! Бог все породил, некому больше.

— Куда все деваются после смерти?

— К богу уходят. Вот Ленина не захоронили по-христиански с миром, душа его бродит по свету, и жизни нет и не будет, пока его прах не предадут земле и вечному божьему покою.

— Бог все видит, все знает. И за наше несчастье нам воздастся, — чревовещал и проповедовал набожный Горбатый.

И меня пронизывало исполненное священного трепета подобострастие перед непостижимым величием и бесконечной глубиной его вопросов и всей услышанной проповеди.

— На том свете.

— Может и на этом. Бог незримый, но добрый.

— А кто самого Бога создал? — спросил Царь.

— Другой Бог, более сильный, — уверенно заявил Никола.