Насколько я могу судить, багги не закодирован под конкретного водителя. Если у Тил и был имплантат или специальный брелок, то я его не видел. Хотя откуда ему взяться? Автобус-то краденый. Мы пробираемся к багги, нажимаем кнопку, и люк открывается. Я карабкаюсь в переходный шлюз и оглядываюсь на Тека и Диджея. Киваем друг другу. Кто знает, свидимся ли еще.
Как сказал большой кахуна — инструктор с Мауна-Кеа[25] — в день нашего выпуска: «Последний раз, моя больше не встретить вашу».
Лучшего не жди.
Игра начинается.
Сквозь лобовое стекло я едва различаю, как Диджей залезает в будку управления. Изнутри багги похож на «скелл» или большую «тонку»: штурвал с двумя ручками и педали. Батарей хватит на десять-двенадцать километров. Можно подзарядиться еще от местных генераторов, да некогда.
Тек отсоединяет кабель. Диджей открывает шлюз. Я жму на газ — буду учиться управлять этой махиной по ходу дела — и автобус с грохотом трогается. Вписаться в дверной проем — та еще задача. Кузов багги со скрежетом задевает створку ворот. Надеюсь, я ее не продырявил — разгерметизация гаража нужна нам сейчас меньше всего…
Воздух с шипением уносится из шлюза, давление падает. У меня закладывает уши. Когда вой ветра переходит в тихий шелест, Диджей открывает внешние ворота. Я толкаю штурвал вперед и влево и огибаю руку тонущего великана. Из средств связи у меня только рация, лазеру сквозь такую пыль не пробиться. Передаю сообщение в коротковолновом диапазоне. Автобус вздымает в воздух тучи песка, наверняка будут помехи. Ничего, прорвемся! Если я почувствую, что меня слышат, буду увеличивать обороты мотора, а потом сбрасывать их, создавая электромагнитный импульс.
Космодесантники и преследующие их антаги доберутся до штольни через несколько минут. Если товарищи знают, что мы здесь, то направятся прямиком к северным воротам. Если мой лазерный луч до них не дошел, они кинутся от шахты в разные стороны точно волна, разбившаяся о камень.
В автобусе воняет потом и чем-то горелым — может, старыми батареями, а может, проводку закоротило. Отходы из наших гермоскафов без сомнения все еще гниют в мусорном баке сзади.
Воздух снаружи приобретает нежный лавандовый оттенок, а в вышине пылают ярко-розовые полосы. Пыль, поднятая приближающейся волной машин, окутывает багги и все вокруг.
А потом резко, за каких-нибудь несколько секунд, на равнину опускается тьма. На Марсе ночь всегда наступает мгновенно, и лишь тусклый рассеянный свет пробивается вниз сквозь клубы пыли. Но сейчас нет даже его, поэтому и нам, и антагам приходится нестись по равнине вслепую. Я шлю радиосигналы как помешанный. Двигатель послушно сбрасывает и набирает обороты…
