вызываю у него отвращение.
Мэддокс расхаживает по краю контейнера и опускается вниз, приседая на корточки, а затем садится полностью, свешивая ноги с края.
Охлаждая страсть, я стою там, в течение долгого времени, не уверенная, должна ли последовать за ним. Но всё моё тело тянется к нему, словно магнит, поэтому мне не остаётся другого выбора.
С изысканной девичьей грацией, которую мне удаётся откопать в себе, я опускаюсь на колени рядом с ним, а затем принимаю сидячее положение, и, убедившись, что юбка прикрывает бёдра, следую его примеру и свешиваю ноги с края.
— Почему ты такой злой? Это я тебя разозлила?
Мэддокс пожимает плечами.
— Я всегда злой. Не могу припомнить день, когда не чувствовал, что уничтожаю что-то. Или кого-то. Это всегда там, прямо под кожей. Иногда я могу это контролировать. В другое же время… Не хочу.
Я вслушиваюсь в его мягко сформулированную исповедь и позволяю ей проникнуть в меня. Я молча слушаю его, наслаждаясь хрипотой его голоса и мыслью о том, что являюсь кем-то, кому он доверяет настолько, чтобы поговорить. Я невероятно тронута прямо сейчас. Больше, чем можно описать словами.
Мы молчим какое-то время, после чего он смотрит на меня и продолжает:
— Я и ты? Мы не так уж и сильно отличаемся, — он вздыхает. — И это до чёртиков пугает меня. Я чувствую потребность защищать тебя. И то, что ты в какой-то степени сломлена, выводит меня из себя. Так же, как это было с моим братом. Он вытерпел много издевательств. Особенно от одного парня. Как ты, наверное, поняла, Ной не очень-то склонен к конфронтации, поэтому он ничего не делает. Его подход — игнорировать и чертовски сильно молиться о том, что это закончится, в конце концов, — оттенок презрения в его голосе перерастает в явную озлобленность на своего брата.
— Так что же случилось с тем парнем? Он в конечном итоге оставил Ноя в покое?
Он выпускает сухой, невесёлый смешок.
— Я припёр парня к стене в уборной, а затем несколько раз стукнул лицом об раковину, и только потому, что он любил называть Ноя «гомиком». Я подумал, что будет неплохо, если он узнает, как это ощущается на самом деле, поэтому вставил ему в задницу ручку от вантуза, — когда Мэддокс поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я встречаюсь с тёмным, угрожающим взглядом, от которого стынет кровь. — Ты хочешь знать, как я себя чувствовал после того, что сделал?
— Расскажи мне, — отвечаю я тихо.
— Невероятно удовлетворённым, — я не нахожу никакого намёка на сожаление на его лице, и не могу объяснить почему, но я больше не встревожена этим. Неожиданно я чувствую, как его рука мягко скользит по внутренней части моего правого бедра, и сердце подскакивает к горлу. Не моргая, смотрю вниз на его по-мужски массивную, татуированную руку, так нежно поднимающуюся к краю моего красновато-розового шрама, и мой первый инстинкт — содрогнуться и отстраниться. — Что-то вроде того, как я представляю, что чувствуешь ты, делая это.
