— Твоя очередь, — говорит он небрежно, словно прыжок через забор — самая простая вещь для времяпровождения.
Трепет скручивает мои внутренности, когда я качаю головой.
— Нет ни единого шанса, что я через него перелезу.
— Тебе придётся, если хочешь увидеть то, что я собираюсь показать.
Любопытство, смешанное с хорошей дозой скептицизма, побуждает меня спросить:
— Что это?
Он посмеивается.
— Тащи свою попку сюда, и сама увидишь.
Я кусаю нижнюю губу, теперь полностью взволнованная.
— Я не думаю, что…
— Прекрати думать, — огрызается он, но потом немного мягче добавляет: — Я не дам тебе упасть, — ловлю его взгляд, прожигающий меня через дыры в ограждении. Он такой острый, притягательный, что, кажется, способен изучить меня на молекулярном уровне. — Я обещаю, что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь произошло, — произносит он с такой непоколебимой уверенностью, что было бы глупо не доверять ему.
Даже со всем доверием, которое я к нему испытываю, паникующая, не ищущая приключений часть меня всё ещё кричит: «Какого хрена ты делаешь?», когда я начинаю пытаться перелезть через забор. Я игнорирую её, как только могу, сосредотачивая всё своё внимание на Мэддоксе, ожидающем меня на другой стороне. Не так уж и просто подняться на самую вершину, особенно в юбке и на каблуках.
Поднявшись, я смотрю на него вниз.
— Готов?
Он кивает, удобнее расставляя ноги.
— Прыгай.
Сильно закрыв глаза, и с небольшим криком, слетающим с губ, я прыгаю. Он ловит меня, словно принцессу, когда я приземляюсь ему в руки со звуком «Ох». Юбка задирается вверх, открывая слишком большую часть бёдер, а волосы в беспорядке падают мне на лицо. Я уверена, что выгляжу ужасно, и быстро протягиваю руку, чтобы поправить юбку.
— Было не так уж и трудно, да? — спрашивает он с этой привычной ухмылкой, заставляющей подгибаться мои колени и посылающей бабочек трепетать в моём животе.
— Вообще-то, было, — начинаю я, желая возразить, и оборачиваю свои руки вокруг его шеи, когда он ставит меня на ноги. — Но ты сделал это лёгким.
В ответ он берёт меня за руку и тянет за собой, проходя длинный путь через плохо освещённую площадку. Когда мы останавливаемся в кромешной темноте у одного из стальных контейнеров, Мэддокс отпускает мою руку и тянется к покоцанной, жёлтой приставной лестнице контейнера.
Со стоном, я спрашиваю:
— Снова лезть?
Он усмехается.
— Это последняя.
Мэддокс поднимается первым, а я следую за ним. Когда он достигает вершины, то подает мне руку, чтобы помочь подняться. На крыше контейнера наши шаги эхом отдаются от стали, когда он ведёт, а я плетусь за ним. Здесь прохладнее, и ночной воздух свистит в наших ушах; он скользит по моей голой коже, оставляя после себя мурашки. Когда Мэддокс останавливается по центру на краю контейнера, я становлюсь рядом с ним и крепко обнимаю себя.
