— Почему ты ходить на групповую терапию? — спрашивает он через некоторое время, после того, как мы выходим из закусочной. Мы снова вернулись в его грузовик. Находясь за рулём, он медленно проезжает мимо знака «стоп» на перекрёстке. Раздаётся сигнал от другого водителя, который обращает внимание на его безответственное вождение, но Мэддокс просто сигналит в ответ и продолжает свой путь.
Этот вопрос приходит невесть откуда. Он застаёт меня врасплох, и я уверена, что таков был его план. Сложа руки, я тяну за свободно свисающий конец чёрной нитки, которая запуталась вокруг декоративной пуговицы на длинном рукаве моей рубашки. Я не знаю, как ответить сразу. Так что вместо этого спрашиваю:
— А ты почему?
Это не тот вопрос, на который я ожидаю ответ. Не от него. Вспоминая его реакцию раньше, когда официантка говорила о его матери, я могу с уверенностью предположить, что Мэддокс не слишком любит делиться личными историями. Неожиданный сигнал автомобиля заставляет меня немного подпрыгнуть, и когда я быстро смотрю в боковое зеркало, то вижу тот же автомобиль, который мы видели ранее позади нас на красном сигнале светофора. Это хороший автомобиль. Гладкий, тёмно-синий Infiniti, выглядящий так, словно только что выехал из автосалона. Он включает фары дальнего света, наполняя салон грузовика чрезмерно ярким голубовато-белым светом от светодиодных огней. Это само по себе уже достаточно сильно раздражает, но водитель никак не унимается и, решая досадить ещё больше, обременяет наш слух непрекращающимся сигналом.
— Да в чём его проб…
Мэддокс выскакивает из грузовика, не давая мне возможности закончить вопрос. Следующие несколько минут проходят как в тумане. Я нажимаю на ручку, открываю пассажирскую дверь и выскакиваю как раз в тот момент, когда Мэддокс хватает кувалду из багажника своего грузовика. Он несёт её с относительной лёгкостью, когда направляется в сторону той машины. Быстро заносит её над головой, — посылая единственное предупреждение другому водителю, — и прежде чем тот успевает понять, что к чему, тяжёлый металл приземляется на капот его тёмно-синей Infiniti. Она оставляет вмятину размером с кратер. Но, похоже, Мэддокс только начал. Становясь перед автомобилем, он замахивается и разбивает сначала правую фару, а затем перемещается к левой. Всё это происходит за несколько коротких минут, и пока он двигается по пути к разрушению, я ошеломлённая стою позади его пикапа. С широко раскрытыми глазами и челюстью, которая чуть не ударяется об асфальт, я молча наблюдаю за насилием Мэддокса.
