— Ах, ты, сучёнок! — кричит наконец-то водитель, выпрыгивая из машины, словно летучая мышь из ада. Его скрипучий гневный голос слышен даже сквозь звон стекла, осыпающегося на землю, и хруст алюминия, когда кувалда врезается в машину. — Ты заплатишь за всё это, маленький ублюдок! — он хватает Мэддокса, напоминая Брахманского быка, готового проткнуть врага своими рогами. Он крупный парень, высокий, и у него достаточное количество мышц и жира, с помощью которых он может повалить Мэддокса на землю и избить его. Но у Мэддокса хватает прыти использовать вес мужчины против него самого, и он быстро уходит в сторону. Он не даёт мужчине даже секунды, чтобы прийти в себя, и направляет деревянную ручку кувалды в его сторону с такой силой, что тот мгновенно опускается на колени и падает на бок с мучительным стоном. Пара фар, освещающих улицу не так уж далеко отсюда, сигнализирует о неизбежном приближении другого автомобиля. Внезапная мысль о том, что кто-то может прямо сейчас наблюдать и позвонить в полицию, наконец-то побуждает меня к движению. Я бегу в сторону Мэддокса.
— Мы должны уходить.
Он ничего не говорит, только стоит над водителем, свернувшимся на земле на боку в позе эмбриона. Мэддокс замахивается ногой и силой толкает мужчину, переворачивая его на спину. Тяжёлый металл кувалды опускается на горло мужчины, и, хотя тот трясущими руками пытается убрать её, Мэддокс надавливает ещё сильнее. Я уверена, что мои глаза сейчас распахнуты так же широко, как и у человека, лежащего на земле. Он задыхается, воздух медленно вырывается из его открытого рта; лицо кривится в агонии, в то время как паника и страх плескаются в его похожих на бусинки карих глазах. Он бьётся, как рыба, которую вынули из воды, дёргая конечностями в попытке убежать.
Когда я смотрю налево, то картина, которую я вижу, должна напугать умную, здравомыслящую девушку. Это только доказывает, что я не обладаю ни одним из выше названых признаков. Если бы я была такой, то не стояла бы рядом с парнем, который выглядит настолько взбешённым, что готов совершить убийство. Но сильнее тревожит то, что здесь он полностью в своей стихии. Чувствует себя комфортно и невозмутимо, не спеша лишая человека жизни.
Его холодная ярость ощутима. Она охватывает меня со всей мощностью тайфуна. Возбуждение омрачает его лицо, заставляя выглядеть запредельно зловеще. Тело Мэддокса плотно обвивает напряжение, и он напоминает гремучую змею, готовящуюся к нападению. Он сохраняет вес кувалды устойчиво и твёрдо, ещё сильнее толкая её вниз. Этому нет конца. Он не остановится.
