Эта внезапная мысль возникает из хранилища в моей памяти. Мои глаза расширяются, и я могу почувствовать ощутимое тепло на моём лице и унижение от того, что я уже знаю.
— Чего тогда ты хочешь? — тревожное чувство страха расползается вниз по моему позвоночнику в тот момент, когда эти слова покидают мой рот. Это ощущение становится ещё хуже, когда я вижу ухмылку, словно у Гринча, которая появляется в уголках его рта.
Я открываю рот, чтобы спросить у него причину этой усмешки, но меня прерывает возращение нашей официантки. Я частично благодарна ей за моё спасение от выставления себя полной дурой. Снова. Хотя другой части меня по-прежнему любопытно услышать его ответ.
— Держите, ребята. Двойной чизбургер с беконом с пивной пенкой и волнистая картошка фри для тебя, — она ставит массивный гамбургер и картофель фри перед ним. — А вот твоя корзинка фри. Я добавила немного больше пивной пенки для тебя, дорогая, ты выглядишь слишком худенькой. Позовите меня, если понадобится что-то ещё, — с этими словами она уходит к другому столику, оставив меня задаваться вопросом, оскорбили ли меня только что.
— Она настоящий профессионал в сфере деликатности, — замечает Мэддокс сухо, откусывая большой кусок бургера. Пока он разделывается со своей едой, мы не разговариваем. Бездумно грызя свою картошку фри, я иногда поглядываю в его сторону. Странно, что я нахожу его поедание чего-то обыденного настолько привлекательным. Он ест так, словно не ел несколько дней, с большим, ненасытным аппетитом, словно его нельзя удовлетворить. Я ловлю его взгляд, когда он облизывает пальцы от кетчупа с его картошки. Этот шаловливый блеск в холодных глазах говорит гораздо больше, чем его буквальный аппетит.
В этот момент, несмотря на то, что мы находимся в людном месте, каждым своим дюймом я чувствую себя добычей. Его добычей. Как он настолько быстро и настолько основательно может покорить меня? Мне по-прежнему интересно. Как это чувствовать себя подчинённой кому-то вроде него? Он может с лёгкостью перепрыгнуть через стол, отделяющий нас прямо сейчас, чтобы сожрать меня. И... и я не думаю, что возражала бы. Часть меня, которая правит моим внутренним королевством безумия, полностью окунулась бы в этот кетчуп, если бы это значило, что Мэддокс вылижет меня языком. Эта мысль сопровождается очень зловещим, очень реалистичным изображением в голове, которое нервирует меня настолько, что я даже не знаю, как его воспринимать.
