— Не останавливайся, — выдавливаю я. — Никогда не останавливайся.
Мэддокс начинает двигаться. Сначала небольшими толчками, которых достаточно, чтобы позволить мне привыкнуть к его размеру, его длине и ошеломляющему ощущению наполненности.
Он оставляет меня опустошённой каждый раз, когда немного отводит бёдра назад, но когда снова возвращается, растягивая, заполняя, и практически плывя внутри моих стенок, нет эйфории лучше.
Мэддокс убирает мои руки со своей шеи, прижимает их у меня над головой и, опустив свои ладони на мои, переплетает наши пальцы, крепче цепляясь за меня. Прислоняется лбом к моему. Покрытые потом мускулы дрожат, когда он говорит:
— Чёрт… Эйли, — его слова выходят обрывистыми, в то время как толчки набирают почти дикий темп. — Блядь, малышка, слишком много.
Я понимаю, что именно его затуманенный мозг пытается сказать, потому что я чувствую то же самое. Он ощущается так хорошо, что я с трудом могу это вынести. Но думаю, я умру, если он остановит это прекрасное трение своего твёрдого пульсирующего стержня между моими сжимающимися стенками. Он учит меня ритму этого вечного танца. Наше затруднённое дыхание — мои всхлипы и стоны, его рычание и стоны, и невероятно эротичное шлёпанье нашей мокрой плоти — похоже на мелодию, под которую мы танцуем. А затем он задевает что-то глубокое, что-то тёмное и грешное, и ослепительное удовольствие, которое оно пробуждает, выбивает из меня весь воздух.
— Мэддокс… — я задыхаюсь, широко раскрыв глаза. — О, Мэддокс, это ощущается… это ощущается… — я не могу описать это. Даже думать не могу.
— Я знаю, малышка, — и он продолжает двигаться. Его слова мягко и сдержанно звучат напротив моих губ. Мы смотрим друг на друга, и это становится чем-то большим, чем простое слияние нашей плоти. Это признание души, божественная интимность. Это соединение двух сломленных существ в единое целое. Мы дышим как единое целое. Двигаемся как единое целое. Он — начало моего конца.
— Позволь себе ощутить, как хорош мой член внутри тебя. Боже, блядь. Я чувствую твою точку G. Такая чертовски горячая, ты так сильно сжимаешь меня, Эйли, так чертовски сильно…
Его толчки становятся быстрее. Неистовее. Словно он пытается забраться внутрь меня. Мэддокс запускает руки в мои волосы, и прижимая к моему лицу кончики пальцев, испивает мои крики удовольствия, словно они морская вода. Каждое погружение его языка в мой рот, кажется, только увеличивает его жажду ко мне.
