Он хватает мои округлую попку руками и разводит ягодицы, полностью лишая меня всякого чувства скромности. А затем дует на мои складочки, его лицо так близко к моей опухшей, пульсирующей плоти, что это… невозможно описать словами. Когда его рот касается моих половых губ, мои колени слабеют, и мне приходится ухватиться за полку, чтобы удержать себя в вертикальном положении.
Мэддокс целует меня там, где влажность стекает капельками, словно мёд. Он тщательно поедает меня, используя свой язык, такой горячий, такой влажный, и настолько медленный. Он пирует моей плотью, словно амброзией богов. Когда он проникает внутрь, я сгибаюсь практически пополам, и мои ягодицы широко раскрываются. Мягкие, прерывистые стоны свободно вылетают из моего рта, пока я стараюсь отстраниться от него. Но его хватка сильна настолько, что Мэддокс удерживает меня именно так, как он хочет. Вся моя вселенная собирается внизу, где его прекрасный язык пробует, облизывает и щёлкает по невероятно чувствительному комочку моих нервов. Удовольствие, которое я никогда раньше не испытывала, настолько сильное и удивительное, что из меня вырывается оглушающий крик, и всё тело сотрясается от невероятной кульминации.
Мои колени подгибаются, и на этот раз у меня нет сил держать себя. Но он оказывается рядом. Сильные, мускулистые руки обнимают меня за талию, и Мэддокс прижимает меня к себе. Затем разворачивает к себе лицом и захватывает мой рот своим в голодном, страстном поцелуе. Я ощущаю свой аромат, и сочетание наших вкусов восхитительно опьяняет.
Глава 21
Эйли
Позже мы приезжаем к нему в квартиру. Уход из библиотеки был одной из самых неловких вещей, которые мне когда-либо приходилось делать. Когда мы с Мэддоксом спустились вниз, я сразу поняла, что все слышали мой крик удовольствия. Пока Мэддокс ждал меня снаружи, я в спешке собрала свои вещи и с очень покрасневшим лицом попрощалась со своей исследовательской группой. Прямо перед отъездом из школы Мэддокс спросил, в любом ли месте я смогу рисовать. Получив от меня самый простой ответ, какой я только могла дать, он помог мне перетащить мои вещи для рисования в свой грузовик и повёз нас к себе в квартиру. Мы работали над картиной в течение последних двух с половиной часов, поэтому решаем ненадолго прерваться, прежде чем продолжить.
Ожидая, когда он вернётся из ванной, я сижу на стуле перед своим мольбертом и смотрю на его портрет, нарисованный на холсте. Это даже не приближено к реальности, и я начинаю понимать, что никогда и не будет. Мэддокс Мур слишком силён, чтобы быть запечатлённым красками. Но то, что у меня есть, будет одним из лучших его воплощений, которые я когда-либо делала. Он здесь, в резких мазках кисти. Малиново-красный и белый, а за ними негативное пространство
