— Слушай…
— Мы должны обработать твои руки, — прерываю я. Почти уверена в том, что он собирается сказать. Могу прочитать это по его выражению лица, которое он пытается взять под контроль. Он хочет оттолкнуть меня. Порвать эту тонкую связующую нить, которую мы создали. Хочет отступить, потому что я вижу его слабое место. Я вижу его уязвимым и могу с уверенностью предположить, что для Мэддокс Мура об уязвимости не может и быть речи. Показывать свою уязвимость кому-то, это словно дать им оружие, и показать, где именно и каким образом они могут сделать тебе больно. Но причинить боль Мэддоксу — последнее, что я когда-либо хочу сделать. И даже если бы мне пришлось сделать ему больно, я сначала причинила бы боль себе бесчисленное количество раз, прежде чем сделала это с ним.
— Эйли…
Не обращая на него внимания, я направляюсь вниз.
— Мистер Кауфман хранит аптечку для оказания первой медицинской помощи рядом с гончарными изделиями в задней части мастерской.
У меня чувство дежавю, когда я смотрю на него снизу-вверх, стоя на лестнице. Мы были в похожей ситуации раньше. Только он смотрел на меня. В ночь после того, как Тим ударил меня. Мэддокс последовал и загнал меня в угол на лестничной площадке, только на противоположной стороне школы. Он был там ради меня. Злился от моего имени и ещё какими-то образом понимал, что я нуждалась в его комфорте больше, чем во всём остальном. Теперь эти роли поменялись, и у меня появился шанс утешить его.
— Я не могу сделать это с тобой.
Всё, что он хочет сделать — это сбежать.
Направляясь назад вверх по лестнице, я останавливаюсь перед ним в одном шаге.
— Всё, что я хочу прямо сейчас, просто нарисовать тебя. Ты говорил, что поможешь мне, и я хочу, чтобы ты сдержал своё слово.
Мне нужно больше времени.
Мэддокс сердито смотрит на меня, и я вижу, как он хочет сказать свои два любимых слова.
— Ты не можешь сказать мне, чтобы я проваливала нахрен, — говорю я спокойно, ещё сильнее воспламеняя его раздражение. Он прищуривается и в течение длительного времени просто смотрит на меня. Я ощущаю, как нервозность иголками покалывает на моей коже.
— Ты чертовски непослушная, — ворчит он перед тем, как проходит мимо меня, спускаясь вниз по лестнице. Я следую за ним в более спокойном темпе, и ничего не могу поделать с растущей улыбкой на моём лице.
*****
В классе искусств, некоторое время спустя, он сидит на кафедре в центре комнаты, на которую мистер Кауфман, как правило, ставит предмет для рисования перед определённым классом. Я стою на коленях между его ног, оборачивая белый бинт вокруг его поцарапанных кровавых костяшек. До сих пор он не выразил своего возмущения по поводу того, что я это делаю. Мэддокс позволил мне подвести его к раковине и оставался относительно спокойным, пока я смывала кровь с рук. Затем я принесла аптечку мистера Кауфмана, которая хранится в зоне глиняных изделий, и вернулась с необходимыми вещами. Он немного шипел и морщился, пока я чистила его раны медицинским спиртом, но позволил втереть мазь в каждую руку, прежде чем я обмотала их бинтом.
