Правдивая история страны хламов. Сказка антиутопия | страница 43
– Там всегда дует теплый ветер, и все залито ослепительно-белым горячим солнцем… – словно в сомнамбулическом трансе пробормотал он.
– А мне как раз туда и надо, – подхватил последний романтик.
Окончательно очнувшись, иностранец брезгливым взором окинул огромный рюкзак и сидевшего на нем Гицаля.
– Там, куда ты рвешься, все точно такое, как здесь. За Высоким квадратным забором скорей всего еще один забор, ничуть не меньше, – а за ним еще. И так до бесконечности… Настоящий мир таится внутри нас, а снаружи – мираж, проекция, театр теней, пантомима пантомим…”
Слова, как сухие листья, слетали с его губ, и это был настоящий листопад. Утонув в этой круговерти, Гицаль с озабоченным видом стал вытаскивать из рюкзака веревочную лестницу. Резкие удары настенных часов заставили иностранца вздрогнуть и, не промолвив более ни слова, он подошел к картине и начал старательно стирать с нее пыль. Гицаль тем временем силился закинуть за спину рюкзак, однако самостоятельно сделать это ему не удавалось. Шампанский, прервав свое занятие, подошел к нему, помог надеть рюкзак, заботливо подвел к окну, которое сам же и распахнул перед ним. Гицаль молча зацепил конец веревочной лестницы за нарочно вбитый для этой цели крюк и начал неторопливо спускаться. Когда он наконец достиг земли, Шампанский отцепил лестницу и аккуратным движением скинул ее вниз, промолвив:
– Там, где бываю я, обходятся без лестниц. Впрочем, ни пуха, ни пера!
С этими словами он с грохотом захлопнул ставни.
Может показаться странным, но Гицаль Волонтай нежно любил своего отца. В таком утверждении не было бы ничего невероятного, однако следует уточнить, что отцом последнего романтика был знаменитый профессор ФКПИ Ух Перекидник.
Главной особенностью Уха Перекидника была его чрезмерная приверженность принципам и идеалам, хотя, в сущности, нельзя утверждать, что идеалы и принципы – это нечто изначально порочное. Более того, считалось, что хлам, не обладающий ими, в общем-то – вовсе и не хлам, а какая-то ошибка природы. Однако, чаще всего случается так, что тот, у кого слишком много идеалов и принципов, не только не живет сам, но и мешает жить другим. Вот и профессор Ух Перекидник при каждом удобном случае вытаскивал на свет свои сильно побитые молью идеалы, в качестве последнего аргумента и вертел ими то так, то эдак в зависимости от обстоятельств. Поэтому не исключено, что по воле рока став сыном такого отца, Гицалю ничего другого не оставалось, как сделаться “ошибкой природы”, гением страдания и последним в Хламии романтиком.
