— Свекор-батюшка скончался. Царство ему небесное.
Когда деда Варлаама провожали на кладбище, мимо на тройке, запряженной в расписные сани, медленно проехал Андрон Алякин. Он подрядился отвезти в Митрополье художников, окончивших расписывать церковь. Поравнявшись с гробом, Шерлов и Иревлин встали и сняли шапки, а Андрон перекрестился и проговорил:
— С покойником встретились — по приметам добрый путь.
13
Зима вошла в раж — стояли лютые холода, с утра до вечера, свистя и извиваясь, ползли по Алову снежные змеи. Через неделю мороз немного сдал, а ветер чуточку поутих. Повалил густой, словно белый кружевной занавес, снег.
Поздним вечером Платон Нужаев услышал сквозь завыванье ветра приглушенное:
— По-мо-ги-ии-те-ее!
Бросил мужик под лавку недоплетенный лапоть.
— Кого-то черти носят в этакую непогодь. Может, пособить надоть…
— Сам, гляди, не заплутайся, — предупредила сына Марфа.
Но все обошлось, и через час Платон уже привел заблудившихся, до головы облепленных снегом, — старуху лет семидесяти, сморщенное лицо которой походило на вялую весеннюю картошку, и молодую женщину; у той и у другой спутницы на руках по ребенку. Как только они не замерзли!
— Здравствуйте, — сказала старая, перекрестившись, и кивнула спутнице: — Садись, несчастная! — Но по имени ее не назвала. — Слава богу, спас добрый человек!
Отогревшись, старуха затеяла с Платоном разговор. После каждой фразы она похрустывала суставами пальцев, чем немало позабавила Василису. Рассказывала, как выехали они из Зарецкого, а ямщик был подвыпивши, повез не той дорогой, заплутались, потом ямщик заявил, что пойдет поищет дорогу, ушел да и сгинул, — видно, сам заплутался, и тогда они слезли и пошли пешком, потому что лошадь не слушалась их, теперь, наверное, ямщик уже нашел свою лошадь и с ног сбился — ищет их, а может, и не ищет…
— Как звать-то тебя, спаситель?
— Платон.
— Поговорим давай с глазу на глаз. В сени-ка выйдем.
Вскоре вернулись — у обоих довольные лица. Платон потрепал за плечи отца, лежавшего на печи со свойственной тугоухим безмятежностью, и поманил его во двор. Через короткое время они внесли в избу большой короб с душистым сеном.
Старуха положила в него детей. Матрена умильно склонилась над ними и спросила старуху:
— Сами-то откуда будете?
— Мы дальние, касатка.
— А звать-то как?
— Петровной.
Старуха пытливо вглядывалась в собеседницу и по привычке хрустела суставами пальцев.
К утру пурга утихла, и Тимофей согласился отвезти заблудившихся, куда те попросят.
